Возраст – понятие условное. глава двенадцатая

***

Дождь совсем перестал, и над больничными корпусами робко проступила на фоне мрачного, лишь слегка поголубевшего неба бледная, едва заметная радуга. А из-за рассеявшихся туч слабо заулыбалось ей в ответ почти такое же тусклое, клонящееся к закату солнце...

С крыши наркологического корпуса, будто частые слёзы, непрерывно капала дождевая вода, вокруг огромной лужи порхала стайка воробьёв. Чуть поодаль о чём-то тихо переговаривались трое пожилых пациентов (уж не собирались ли тайком от врачей сообразить на троих?). Старенькая санитарка, кряхтя и ворча, прохаживалась по порогу и пандусам с веником и совком. На крыльце стояла всё та же рыжая врачиха, докуривала чёрт знает которую по счёту сигарету и угрюмо бурчала по мобильнику:

– Ну да, ну да. Там уже полным ходом развивается цирроз. И сосуды – ни к чёрту, и нервы – ни к чёрту... Не знаю, как она ещё жива... Это ж надо было так себя гробить двадцать лет подряд!..

Довольно унылая, малорадостная картинка – яко на небеси, так и на земле!.. Впрочем, полностью соответствующая месту действия: тем, кто сюда попадает, уже не до веселья...

Денис остановился за дверью, тщательно вытер о коврик кроссовки (хотя где им было пачкаться – не в лужах же?) и свернул в широченный и длиннющий полутёмный боковой коридор – к отцовской палате. Как там папка? Пришёл ли в себя?..

– Юль, ну чего ты такая недотрога? – внезапно долетело откуда-то из полутьмы. – Сердишься за тот случай? Да забудь!.. Ну хочешь...

– Не хочу!

– Да ладно, не ломайся ты так долго! Мы же свои, коллеги... А с коллегами надо дру...

Видно, «коллега» сопроводил свою пылкую речь кое-какими неосторожными движениями. Потому что его спич был внезапно оборван треском пощёчины.

– Ого! Кошечка царапаться умеет!.. Да постой ты! Ну... Юлька! Чего ты, как маленькая?! Ну мы же взрос... Юля, блин!..

Знакомый тенорок! Опять Юрка! Вот, значит, куда он перевёлся! И надо же такому случиться, чтобы именно сюда, в наркологию!..

Подозрительная возня, Юркин смех, отчаянный девичий вскрик... Денис заглянул в распахнутую дверь манипуляционной и, стараясь не выдавать с ходу своих намерений, временно «включил дурачка»:

– Извините... А где тут восьмая палата?

Юрка вздрогнул от неожиданности и выпустил из объятий очередную жертву. Юля резко повернула к вошедшему раскрасневшееся от гнева личико и... разрыдалась. С плачем пробежала мимо своего спасителя в коридор (жаль, не успел её остановить!) и скрылась из виду.

Незадачливый флиртовщик испуганно попятился назад, к тележке с инструментами (может, даже той самой!), и забормотал:

– Опять ты? Откуда ты здесь нарисовался? Что ты всё время у меня перед глазами?!.. Ты... Ты кто вообще?

– Твой злой гений. Как только начнёшь чересчур рьяно наезжать на девушек, сразу буду появляться из ниоткуда

Юркина «сладкая» физиономия скривилась ещё сильнее, губы задрожали, а рука робко потянулась к набору шприцев и скальпелей – в поисках подходящего оружия для самозащиты.

– Ты там поосторожней с острыми предметами! Поранишь ненароком свои пухленькие ручонки!

Денис подошёл к нему вплотную и сердитым взглядом приказал убрать руку с лотка. Как же ему снова захотелось врезать наотмашь по этой сытой слащавой роже, припечатать кулак к толстому, уже начинающему двоиться подбородку или всадить его снизу вверх в отрастающее брюшко! Но... стоит ли мараться о такого противника?

Юркины губы задрожали и перекривились, глаза растерянно вытаращились, заслезились и заморгали – видать, бедный тридцатилетний «мальчик» не на шутку испугался угроз слишком серьёзного «дяди»-подростка.

– Ты... Вы... Вы чего?.. Я же вам ничего...

– Оставь Юлю в покое! Ты меня понял?! И благодари Бога, что её отец не знает про твои... ухаживания. Я тебе просто морду разобью, если ещё раз к ней сунешься. А он твоё... достоинство оторвёт и в глотку тебе затолкает. Так что, лучше вовремя утихомирься, Казанова больничного разлива. Ради своего же блага!

Анестезиолог (или кто он тут теперь?) часто закивал в ответ. Денис, ещё раз полоснув по нему сердитым взглядом, вышел в полутёмный коридор. Где же всё-таки отцова палата? И куда сбежала его спасённая? Ответом на безмолвные вопросы стал донёсшийся из полутьмы тихий плач. Кажется, как раз оттуда, от двери c нужным ему номером 8!

***

Так и есть. Шестая палата, седьмая... Восьмая... И прямо напротив неё – жалостно скорчившаяся девичья фигурка в ярко-синем кительке...

– Юля?!

Она сидела на корточках в углу, закрыв лицо руками, и поминутно всхлипывала, подёргивая плечиками. Услышав шаги, вздрогнула, отвела ладони от лица и жалобно взглянула на подошедшего блестящими от слёз голубыми глазами. И зарыдала снова – громко, безудержно, взахлёб...

– Юль... Ну, успокойся... Он тебя больше пальцем не тронет!

– Ты... Ты подумал, что я с ним... Что у нас что-то было... – залепетала девушка, давясь слезами.

Денис осторожно взял её под руку и помог подняться.

– Ничего я про это не думал. Ничего у вас с ним не было и не будет. Плюнь на него и забудь! Ну... Ну хватит уже рыдать, а?

Юля ещё с минуту молчала, глотая слёзы. Наконец кое-как выдавила из себя тихий вопрос:

– А... А что ты здесь делаешь?

– Спасаю беззащитных непорочных девиц от приставучих чудовищ в мужских обличьях, – с лёгкой улыбкой пошутил Денис. – Отец у меня здесь...

– Лежит? – таким же сочувственным тоном, как тогда, спросила она.

– Да, Юлечка. Это тот самый, кого вы недавно откачивали после острого отравления... Ну что ты так смотришь? К сожалению, далеко не у всех папы – спортсмены-чемпионы

Не успокоятся, пока не приговорят к смерти с полдюжины пузырей за один присест.

– Не понимаю я их. И наверно, никогда не пойму. Тошно мне здесь. И противно. Смотреть больно, как люди гробят сами себя... К счастью, сегодня – последний день моей практики. Жду не дождусь, пока он закончится...

– Да уже и не день, а почти вечер...

– Людей не хватает. Вот и приходится нам, практикантам, тут мучиться от темна до темна... Я наверно тебе помешала. Ты же хотел с отцом увидеться...

– Да мне хотя бы узнать, как он... Может, что-то нужно принести...

– Спит. Похоже, проспит до утра...

– Значит, уже завтра к нему и наведаюсь. А ты... долго ещё здесь пробудешь?

– Скоро закруглюсь. Как только все свои практикантские формальности окончу...

– Тебя подождать?

Юля подняла на него всё ещё невысохшие от слёз глаза, смерила его подозрительным взглядом и улыбнулась – по-прежнему, весело и лукаво:

– Да у вас никак серьёзные намерения, молодой человек!

– Даже более серьёзные, чем вы думаете, девушка!

– И разница в возрасте не смущает и не останавливает?

– Как справедливо заметил один наш общий... друг, возраст – это всего лишь пара циферок. Ничего не значащих и не решающих. Да и опыта у меня пожалуй побольше, чем у одной невинной красавицы...

«Невинная красавица» снова усмехнулась:

– А если я это проверю? Прямо сейчас?

– Ну попробуй...

Денис не успел погасить пренебрежительную ухмылку, как девичьи руки крепко обхватили его за плечи, а нежные розовые губки мёртвой хваткой впились ему в рот... Чуть не задохнулся от этакой «проверочки»!..

– Только имей в виду: я нескоро сдамся, – хитро прищурилась Юля, с трудом и неохотой прервав затянувшийся поцелуй. – За мной ещё ой как долго побегать придётся!

– Так я и не против. Когда становиться на старт?

– Да прямо сейчас!

Денису на миг почудилось чёрт-те что. Будто снова встаёт недавно севшее солнце, будто вечер, не дождавшись ночи, превращается в утро... Никогда раньше не чувствовал ничего подобного! И всё это она, ведьмочка-блондиночка!

Сам не понимал, что делает, и не беспокоился о том, смотрит ли сейчас кто-то на них. Легко подхватил Юлю на руки и, бестолково смеясь, закружил вместе с ней по широкому коридору, где как раз в эту минуту зажглись лампы, люстры и светильники. Словно в их честь! В честь этой счастливой до сумасшествия юной пары!

Как же это круто, как здорово – вот так вместе заливаться смехом и дурачиться, творить несусветные, но чертовски красивые глупости, чувствовать себя молодым и без спроса и стеснения пользоваться правом на молодость! Идти навстречу друг другу вопреки всем препонам! Забыв и о разнице в возрасте, и обо всех пережитых за последние дни тяжёлых невзгодах!..

***

– Долго же тебя ждать приходится, соседушка! Хоть бы позвонил да сообщил, что и как...

Сам не помнил, как дошёл до общежития. Всё ещё витал на седьмом небе. Всё ещё мысленно кружил в обнимку с Любимой. И лишь голос Нины вывел счастливца из мира грёз:

– Ну что? Как он там?

– Кто?

– Здравствуйте вам! – отвесила ему насмешливый полупоклон соседка. – Тот, к кому ты ездил. Или не ездил?

– А, ну да... Не ездил. Ходил. Всё в порядке с отцом. Дня через три встанет на ноги...

– Ты какой-то сам не свой. Сияешь, как новогодняя игрушка. Что случилось?

– А... Да нет, ничего...

– Ага, ну-ну. Кажется, я понимаю, что это за «ничего»...

Денис радостно расхохотался:

– Правильно понимаешь! Ниночка, спасибо тебе за всё!

– Да мне-то за что?

– За понимание!.. А кого это ты ждёшь тут, на ночь глядя?... Хотя нет, не говори. Кажется, я уже понял...

– Ничего ты не понял! Я соседку провожала. Ты наверно будешь смеяться, но наша Маша выходит замуж. У одного из её давних ухажёров-трахалей каким-то чудом проснулась совесть. Почти сразу после твоего отбытия явился сюда – при полном параде, с букетом. Преклонив колено, вручил ей обручалку и увёз с собой! Дождалась наконец-то своего счастьица!..

– Ты наверно будешь смеяться, но... Смеяться я не буду. Все мы имеем право на счастье. Даже те, кто тысячу раз оступился! И она, и я, и ты!..

– Ну, я... – Нина ехидно усмехнулась и отвернулась, пряча слёзы. – Я – последняя буква в алфавите!

– Нин! – Денис с улыбкой обнял соседку. – Не надо себя недооценивать! Ты – прелесть!

– Ага! Только эта прелесть – хромая и вечно стонущая... – через силу улыбнулась она. – Ладно, счастливец. Пора нам по комнатам и на боковую. Завтра – на работу чуть свет...

Денис поднялся к себе, рассеянно расстелил постель. Но ещё долго не мог уснуть. Полночи простоял у окна, не сводя зачарованных глаз с горящих за балкой цветных огней спорткомплекса. Скорей бы дождаться нового дня! Дня, когда он снова услышит плеск воды в динамовском бассейне, задорный девичий смех и гомон! И опять увидит Её – свою нимфу, фею, богиню! Юльку! Юлю! Юлечку!

Снова подхватит Её на руки и у всех на глазах закружит, смеясь, в бестолковом и радостном танце! Да, ради такого и впрямь стоит жить, бороться, страдать!..

Ему – семнадцать, а ей девятнадцать? Он – школьник, а она – студентка? Он – сын работяги-выпивохи, а она – дочь видного спортсмена? Да важно ли это для таких, как они, – после всего, что довелось пережить за эти тяжёлые два дня?!..

Неужели всё это произошло лишь за пару деньков?! Серьёзно и круто развернули они жизнь вчерашнего наивного мальчишки! Будет о чём поведать в последнем за свою жизнь сочинении «Как я провёл лето»! Хотя... можно ли о таких бурных приключениях писать в школьной тетрадке? Наверно, стоит подыскать этому рассказику другое, более подходящее место для обнародования.

(Конец)