Возраст - понятие условное. часть третья

***

«Галина – тишина, безветрие, штиль, морская гладь», – кажется, так переводится с греческого имя его Любимой! И ведь не поспоришь с этим! Особенно сейчас, когда по твоей обнажённой груди мягко струятся смолянисто-чёрные волны её длинных пышных локонов. Когда перед глазами сияет, словно утреннее солнце, встающее над морем, её ослепительная улыбка. Когда, подобно шёпоту прилива, ласкают твой слух её нежные речи. Когда ты сам, разомлевший от непередаваемого наслаждения, готов растечься озером у ног этой красавицы-нимфы!..

– А ты, оказывается, способный ученик! – усмехнулась Галя, ложась рядом после десяти минут то томной, то весёлой возни под лёгким байковым одеяльцем и нежно проводя ладонью по крепкому юношескому прессу. – Наверно, всё-таки есть опыт за плечами, и немалый, а? А ну признавайся, негодник мелкий, скольких дурочек ты уже осчастливил!

Денис густо покраснел от смущения. Только собрался было разверзнуть уста, чтобы опровергнуть несправедливое обвинение – сказать, что это у него – впервые в жизни, что у него и девушки-то ещё нет... Точнее, была, да сплыла...

Но Галина тут же закрыла его рот глубоким, страстным поцелуем, заставив замереть от удовольствия. Жаль, что оно оказалось таким скоротечным – парень быстро почувствовал эякуляцию. Наверно даже слишком быстро! Недолго же он продержался! Слабак! Где-то он слышал, что женщины брезгуют такими...

К счастью, партнёрша отнеслась к его слабости с пониманием:

– Не переживай, Денчик. И не комплексуй. Всё в порядке. Лучше и быть не могло – для первого раза... Ещё никогда мне не было так хорошо, как с тобой сейчас!..

Денис сладко задремал под эти завораживающие речи и пылкие поцелуи, уже даже не в силах отвечать на них. Такого он раньше не испытывал никогда! Это было неземное чувство! Даже ощущение реальности потерялось – уже и не знал, на Земле или на небе всё это происходит!.. Эх, если бы можно было растянуть эти блаженные минуты на целую вечность!..

– Галя! Галочка! Вы здесь? – кто-то лихорадочно застучал в дверь сестринской. – У Прохоренко во второй палате – приступ! Скорей! Пожалуйста!..

И сказочная нимфа мигом исчезла, превратившись в обычную медсестру. Подскочила с их волшебного ложа, мгновенно обернувшегося обыкновенным больничным топчаном, натянула на плечи (на эти белоснежные, так страстно целованные им плечики!) халат, сунула ножки в сабо и вихрем вылетела в коридор, поспешно застёгиваясь на бегу.

Как же сладки были волшебные грёзы первой любовной ночи! И как больно и тягостно ощущать, что они развеялись!..

Денис подскочил следом – встревоженный, растерянный, опечаленный. Так же поспешно оделся, едва не забыв стянуть с себя презерватив. И выбежал в коридор, вслушиваясь во взволнованный гомон из второй палаты

И это в те минуты, когда хотелось стать навсегда её рыцарем и защитником, принять на себя все её тяготы и заботы!..

Она вернулась спустя полчаса. Шатаясь, прошла в сестринскую, опустилась на стул и замерла, закрыв лицо руками. Парень нерешительно затоптался на месте, не зная, что говорить и что делать...

– Галя... Галочка...

Галина подняла на него заплаканные глаза.

– Как... – пролепетала она сквозь слёзы. – Как можно... Быть таким... Таким уродом?!..

Денис замер от изумления и растерянно плюхнулся на топчан. О ком это она сейчас?! Неужели о нём?!! А он-то в чём виноват?! Что всё-таки случилось?!!

– Это всё Юрка!.. Остолоп!.. Ну как?!.. Как можно вот так халатно?!!..

Сбиваясь и всхлипывая, рассказала, как ей только что чудом удалось вернуть к жизни пациента, повисшего между этим и тем светом. А виной всему были ошибки анестезиолога во время вчерашней операции. Неизвестно, о чём думал этот головотяп, тупо заваливший предоперационную подготовку и нелепо напортачивший с наркозом! Как можно держать такого халтурщика на работе?!!..

Галя, утирая мокрые глаза, отошла к шкафчику и быстро оделась, уже не стесняясь Дениса. Снова подсела к нему, обняла и ласково погладила по всё ещё взъерошенному спросонок каштановому чубу.

– Галочка, не переживай так, – несмело и сбивчиво заговорил парень, целуя её нежные ладошки. – Всё обойдётся... Мы... Мы с тобой встретимся ещё?

Ответом был ярко вспыхнувший румянец на щёчках Любимой. И её неповторимая, ласковая и чарующая улыбка сквозь слёзы...

***

– Ну да! Я так и знала! Я это давно чувствовала! Седина в бороду – бес в ребро! Ладно, на меня тебе уже начхать! Про сына хотя бы подумай, потаскун старый! Какой пример ты ему подаёшь?!! Или уже ни о чём не помышляешь, кроме траханья?! Напрочь башка в трусы провалилась, да, кобелина?!! Да с тебя же скоро песок посыплется, а ты всё налево зыркаешь! Совесть есть? Или ты её всю по лифчикам своих сучек распихал?!! – услышал Денис плаксивый, надрывающийся материнский голос, едва войдя в прихожую.

– Заткнись! – гаркнул в ответ отцовский баритон. – Не тебе, шлюхе, меня поучать! Думаешь, я ни слухом, ни духом не ведаю про твои шашни?! От тебя же вином за версту разит! Я давно уже в курсе, что ты вытворяешь на своих ночных сменах!

– Работаю я! Как проклятая! А... А ты...

– Работаешь? Чем?! Губами верхними и нижними?! Кому ты их подставляла этой ночкой, а?! И своей пастью испоганенной смеешь мне морали читать?!!

– Ты... Что ты мелешь, проститут трухлявый?! Он меня ещё совестить будет, урод! Тем самым языком, что в чужие бабьи дырки совался!

– Я сказал: заткнись!

– А то что?!

– Порву, лахудра!

Грохот упавшего кресла. Тяжёлые отцовские шаги. И пронзительный материнский вопль:

– А-а-а!!! Убивают!!!

Денис, не медля больше ни секунды, вбежал в гостиную

Отец замер, замахнувшись на жену кулаком, но так и не успев ударить. Мать повернула к сыну заплаканное, исковерканное испугом лицо. Оба, молча и не двигаясь, смотрели на внезапно вернувшегося домой отпрыска.

– Явился, – наконец пробурчал отец, с немалым трудом поборов растерянность. – Ты... Ты где прошатался всю ночь?

Денис не ответил. Молча прошёл по комнате, уселся в кресло и сурово взглянул на оторопевших родителей.

– Ну? – спросил он, нахмурив брови. – Не стыдно? Как дальше жить будем?

– Не... Не понял, – заикаясь от растерянности, пробормотал отец, попытавшись, но так и не сумев перейти на грозный тон. – Ты чего это, молокосо... сос? Что... Что за тон в разговоре со старшими?! За... Забыл, на чьих руках уссыкался?!!

Денис будто не расслышал отцовской реплики. Всё так же сердито буравил глазами папу и маму, не знающих, что ещё ему сказать.

– Жаль, что не могу вас обоих за порог выставить, – заговорил он всё тем же строгим тоном. – Поэтому уйду сам, но завтра вернусь. А вы к этому времени потрудитесь решить, что будет дальше – примирение или развод.

– Ты... Ты как с родителями... Щенок!

– Как раз так, как они заслуживают. Должен же хоть кто-то вас на ум наставить, если вы оба сдурели на пятом десятке. Видно, мне и придётся этим заняться по возвращении. Только смотрите и вправду не поубивайте друг друга, оставшись без моего присмотра.

Больше не обращая внимания на ошарашенных папашу и мамашу, сын направился в прихожую. Неторопливо обулся, закинул на плечо спортивную сумку, спокойно, почти беззвучно закрыл за собой дверь и так же неспешно спустился по лестнице.

Уже на самом выходе из подъезда его догнал отец.

– Денис, стой! – крикнул он, запыхавшись после короткой пробежки по ступенькам. – Ты... Ты можешь объяснить, куда собрался?

– По своим личным делам. Должен же я найти себе кого-нибудь взамен Ленки, если у вас с ней всё настолько серьёзно...

– Да чего там серьёзного-то?! Слегка приласкал девку, только и всего...

– Её родители знают про эти... ласки?

Отец замялся, покраснел, подёргал губами – должно быть, собирался выругаться, но так и не решился.

– Да... Да им давно уже на дочку наплевать. И я плевать хотел на этих алкашей...

– А совесть есть?

– А ты меня не совести! Не дорос ещё! Вот перевалит тебе за сорок, станешь ты дряблым, лысым и пузатым, осточертеешь своей благоверной до тошноты, начнёт она по хахалям от тебя бегать, а в тебе мужицкое ретивое криком закричит – тогда поневоле будешь с чужими бабами е... трахаться!

– Что ж тебе, взрослых тёток по соседству мало?! Зачем же ты пялишь девчонку, которая тебе в дочери годится?! Да ещё у сына её уводишь?! Наверно ровесницы уже не дают, а малолетнюю дурочку окрутить легче – с твоим-то богатым жизненным опытом?! А насчёт дряблости... Займись пробежками по утрам и мои гантельки потаскай. Разрешаю! Глядишь, и мать на тебя поласковей смотреть начнёт, и на других самцов коситься перестанет.

Отец хмурился и багровел от растерянности, не зная, что ответить так резко повзрослевшему сыну.

– Слушай... – забормотал он, путаясь в словах. – Я... Я понимаю: ты уже вырос и... И всё такое... Мамка не знает, с кем я... Ну... Это самое... Ты ей только не говори, что я с Ленкой... Ну... Ну, можем же мы понять друг друга – как два взрослых мужика?! Ленку я больше пальцем не трону. Ты помиришься с ней, я – с мамкой... И заживём опять спокойно, по-старому... А, сынок?

– Если бы мы говорили просто, как два мужика, ты бы уже давно в нокауте лежал, – отрезал Денис. – Ленка мне больше не нужна. Смотреть на неё противно после всего увиденного. Зажить по-старому у нас уже не получится. А вот как жить по-новому – придётся крепко поразмыслить. Начинай думать об этом прямо сейчас, глава семьи! Пока твоя семья не развалилась окончательно!

Денис резко развернулся и вышел во двор, ни разу не оглянувшись на оторопевшего отца и не думая больше о своих беспутных родителях. У него был куда более достойный предмет для размышлений.

Галина! Галя! Галочка! Добрая и красивая чернявая чародейка с ослепительной, ласковой улыбкой! Скоро, совсем скоро они встретятся с нею снова!

(Конец третьей части)