Семейная история/ глава 2.2

Послав на почту Марины свою переписку с Михаилом (разумеется, за исключением тех мест, в которых мы обсуждали Марину и Юлю), я уже совсем было настроилась на наши бурные ласки вечером. Однако события пошли вовсе и так, как я размечталась в сени своего рабочего кабинета: припасенный страпон так и не понадобился.

В моему удивлению, дверь мне открыла не Марина, а Юля со словами:

— Здравствуйте, тетя Света. А мама вас уже давно ждет...

Сказала это она внешне спокойно и приветливо, но что-то в ее интонациях меня зацепило необычностью. Я машинально поздоровалась с племянницей и, как обычно, чмокнула ее в щечку. В этот момент в прихожую выглянула Марина:

— Привет, Света. А я как раз читаю почту от тебя. Ну проходи на кухню: я специально для тебя купила к чаю чизкейк с клубникой и черникой.

— Ох, Марина, ты все мои слабости знаешь, — пошутила я, снимая шубу.

Юля молча наблюдала за нами, а потом вдруг сказала:

— Мама, у меня что-то голова болит. Я, пожалуй, пойду погуляю часок на свежем воздухе.

Марина бросила удивленный взгляд на меня и разрешила дочке прогулку. Но как только за Юлей закрылась дверь, она обеспокоенно сказала мне:

— Врет она: ничего у нее не болит голова. Она сегодня прекрасно себя чувствует и вполне весела.

— Думаешь, что она намеренно оставила нас наедине? Да еще и предупредила, сколько времени ее не будет...

— Боюсь, что так. В прошлый раз мы с тобой уж больно увлеклись кувырканием в постели. Хорошо еще, что она нам голыми не застала. Вот это была бы картина маслом!

— И что теперь будет, если Юля догадалась, что мы с тобой не только родственницы?

— Что будет дальше, не знаю. Но травмировать психику дочки не хочу, как ты сама понимаешь. У меня было такое дикое желание поласкаться с тобой сегодня, а сейчас вот как серпом отрезало.

— Я вообще-то рассчитывала, что ты как-то решишь проблему с Юлей на сегодняшний вечер.

— Да она еще вчера говорила, что к подружке собирается. А сегодня в последний момент сказала, что у подружки загрипповала и она дома останется. И тут же потом переиграла, придумав себе головную боль.

— Очень похоже на то, что Юля догадывается.

И тут Марина совсем ударилась в панику на тему, что теперь будет. Пришлось директивным тоном сказать ей, что я хочу спокойно попить чая с чизкейками. Мы прошли на кухню и уселись чаевничать. Постепенно Марина отошла: все таки милые вкусности — это лучший антидепрессант, который только можно изобрести. Через некоторое время, уже навкушавшись и поболтав на безобидные темы, я все-таки вернуться к предмету беспокойства Марины, чтобы держать ее поведение хотя бы под минимальным контролем:

— Может быть, мы с тобой и накрутили свое воображение насчет осведомленности Юли. Может, ничего в этом плане и не изменилось на самом деле. Просто ты боишься, а у страха глаза велики.

. Марина молча пожала плечами, но было видно, что мои слова для нее не очень убедительны.

— Даже если мы предположим худший вариант. Предположим, что Юля догадалась о том, что мы с тобой любовницы. Ну согласись, ее внезапное желание пойти погулять и оставить нас вдвоем говорит о ее деликатности в отношение тебя и меня. Она же у тебя хорошая, вежливая и добрая дочка. Юля, как мне кажется, вообще не склонна к ехидству, протестам и буянству. Просто ангелочек во плоти. Вот моя Ира, если ей что не по нраву, что думает, при себе точно не держит. Тут же выложит по полной программе. А твоя будет все держать в себе.

Тут уже Марина после некоторого раздумья кивнула мне в знак согласия с моими доводами. Только прокомментировала:

— Мне как раз и не нравится, что она слишком сдерживается в выражении своего мнения, если оно может обидеть других. Уж лучше бы она иногда ломала и крушила все вокруг себя, что бы изменить ситуацию. А она все терпит в себе и терпит до посинения. Уж и не знаю, какой муж ей достанется и достанется ли вообще...

Чтобы уйти от больной для Марины темы, я быстро переключила разговор на свою переписку с Михаилом:

— Как тебе письма Михаила на спокойную голову?

— Тоже мне сказала — «на спокойную»... Читать такое и оставаться спокойной — это нужно такое самообладание иметь...

Тут я не выдержала и захохотала. Марина недоуменно посмотрела на меня:

— Ты чего?

— Ой прости. Просто каждый понимает некоторые слова в меру своей испорченности. Я про второе значение слова «самообладание»...

На лице Марины сначала отразилось напряжение усилия мысли, а потом она тоже расхохоталась:

— Ну ты, Светка, просто воплощение разврата в мыслях и делах.

— Куда больше в фантазиях, чем в реальности. Но мастурбировать, перечитывая переписку с Михаилом, мне очень даже нравится. Советую на ночь для крепкого и здорового сна.

Марина посмеялась совету, а потом сказала:

— И все-таки я не могу избавиться от ощущения, что Михаил тобой пытается проманипулировать, чтобы переспать с тобой, используя твой с Димой интерес в их образу сексуальной жизни в семье.

— То, что матерый манипулятор, тут и к бабке ходить не нужно. Можно сказать, змей-развратитель. И, возможно, что сам процесс психологического развращения его завлекает даже больше, чем физическое воплощение результата развращения. Не знаю, что будет дальше, но пока мне с ним интересно переписываться. Если у меня еще куча вопросов к нему, на которые я хотела бы просветиться. Ты, кстати, тоже можешь подкинуть мне такие вопросы и я их переадресую Михаилу.

Марина задумалась и потом сказала:

— Мне еще нужно переварить всю эту информацию и не по одному разу. А что касается вопросов, то сейчас тут, пожалуй, только один. Спроси его, как такие отношения вообще начались в его семье?

— Хорошо. Опишу ему сегодня же. Ты, кстати, хотела подробностей относительно нашей с Сережкой последней сауны...

— Да, конечно же, — оживилась Марина.

Я рассказала все буквально по минутам все что было в прошедшую субботу в сауне, делая акцент прежде всего на своих ощущениях от реакции сына. Марина слушала мой рассказ как зачарованная.

— Ну мне кажется, тебя с Димой можно поздравить с таким волнительным достижением в нудистских успехах вашей семьи, — подытожила она.

И тут у Марины зазвонил телефон. Она взглянула на экран, потом на меня и с некоторым беспокойством сказала:

— Это Юля