Парижские шалости. часть 1

По мотивам рассказа "Parisian Frolics" анонимного англоязычного автора

Молодая чрезвычайно хорошенькая и стильно, хотя и скромно одетая дама, изящно прошествовала по улице в окрестностях Мадлен в Париже, затем скрылась в респектабельном доме, быстро взбежала по лестнице на второй этаж и нервно нажала кнопку электрического звонка. Едва смолк звон колокольчика, как дверь отворила опрятная горничная, которая ввела гостью в красивую гостиную, где собралось множество других дам, все молодые и модно одетые, но все с таким озабоченным видом, как будто им предстоит беседа с доктором или поверенным.

Вскоре появилась хозяйка дома-высокая, стройная, изысканно одетая в черное шелковое платье с изящным головным убором в стиле, принятом многими английскими дамами определенного возраста, возможно, из-за несомненной аристократичности, которую оно придает. Она мило улыбнулась своей юной гостье, пожимая ей руку; затем, пробормотав извинения, повернулась к двум другим дамам и сказала: "Ваши друзья пришли и ждут вас", после чего они встали и удалились, улыбаясь в знак благодарности.

Повернувшись опять к своей юной гостье, она ласково сказала:

— Дорогая моя, вас тоже ждет один джентльмен, один из моих лучших друзей. Если вы позволите ему познакомиться с вами, я буду счастлив представить его вам.

Этим "хорошим другом" был не кто иной, как я сам! Дом принадлежал г-же де Сент-Эдм, самой тактичной из представительниц ее пола в деликатном деле создания и установления самых интимных отношений между лицами противоположного пола, желавшими воспользоваться подобными услугами. Хорошеньким женщинам, нуждающимся в деньгах или испытывающим неудобства из-за своих сексуальных аппетитов и желаний, любовницам "en titre", стремящимся увеличить или дополнить свои алименты, замужним женщинам, которые находили недостаточными или свои доходы, или рвение своих мужей в исполнении супружеских обязанностей. Словом, скромные покои г-жи де Сент-ЭДМ предоставляли красивым дамам безопасную и приятную возможность принимать инкогнито финансовую или иную помощь от джентльменов. Точно так же она была готова предоставить джентльменам с любовными наклонностями возможности для удовлетворения своих плотских желаний с помощью милостей нуждающихся дам — таким образом, избегая, с одной стороны, длительного ухаживания, а с другой - сопротивления перед капитуляцией

Доверенным завсегдатаям она предоставляла привилегию помогать на лесбийско-приаповских празднествах и представлениях, на которые приглашались также те дамы, которые желали присутствовать и чье благоразумие было обеспечено — живой женский контингент, знавший, что им нечего бояться в таких случаях, когда скромность бросалась в глаза своим отсутствием.

Та, кого я ждал, была, дебютанткой в тайной свободной любви и до сих пор лишь однажды удостоила своим присутствием этот салон.

— Я хотела, чтобы ты был первым, кто насладится ею, но, к сожалению, ты был тогда в деревне, когда она наконец набралась смелости навестить меня, дважды разочаровав меня до этого. Мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь из моих хороших друзей был тогда на месте, но, увы, их не было! И из страха, что она снова ускользнет, я представила ей случайного посетителя, и она позволила ему насладиться ею! Это была редкая удача для него, но теперь, во всяком случае, мы поймали нашу маленькую птичку - сказала мне г-жа де Сент-Эдм.

Несмотря на свои цинично-аморальные принципы, эта женщина была достаточно деликатна, чтобы позволить своим клиентам тайком взглянуть на их предполагаемых спутников мужского пола, чтобы решить, устраивают ли они их. Одни любили смуглых мужчин, другие - светловолосых; одни восхищались бородами, другие предпочитали простые усы. Горячие и страстные женщины стремились к мускулистым партнерам; хладнокровных же более заботила цена, которую они получат за свои услуги. Для этих последних предварительный осмотр был лишь формальностью второстепенной важности.

Дамы, удовлетворившиеся своим предварительным взглядом на возможного партнера, тотчас же препровождались в предназначенную им комнату и представлялись друг другу. Но, как правило, эти предварительные встречи носили чисто формальный характер благодаря той заботе, с которой г-жа де Сент-Эдм подбирала партнерские пары, - а также благодаря искусству, с которым она поочередно описывала прелести друг друга. И когда счастливого человека проводили в отведенную ему комнату (тщательно обставленную со всеми удобствами, какие только могла пожелать влюбленная пара) и представляли даме (которая неизменно делала вид, что занимается рукоделием или чтением, когда его впускали), г-жа де Сент-Эдм исчезала, и дальнейшее ее не касалось.

Но когда речь шла о дебютантке, она старалась никогда не уходить далеко! Потому что именно в критический момент мужество могло покинуло их. "Нет! - нет! - не сейчас! - только не сегодня!" — нередко восклицали они в панике и выбегали из комнаты. Тогда г-жа де Сент — Эдм перехватывала их в коридоре и своими ласками и убедительными словами заставляла остаться. Потом она отводила их в другую комнату и заставляла раздеться — а потом шептала успокаивающе и ободряюще: "Ну вот, дорогая, все в порядке — я сама пойду и приведу его к тебе! И этот эпизод заканчивался любовной страстью, который становилась еще более восхитительной благодаря пылу, придаваемому сопротивлением любовнику, которое могло только указывать на то, что девушка, которой он собирался насладиться, была неопытна в таких делах!

Но не следует думать, что все дебютантки доставляли ему столько хлопот

Действительно, очень часто вместо того, чтобы изображать удивленную невинность, чтобы возбудить похоть своего партнера, они старались достичь той же цели, одеваясь в самые вызывающие и декольте костюмы! Среди прочих своих достоинств, г-жа А. де Сент-Эдм была в состоянии дать наилучший совет относительно одежды, поскольку сама она была в течение многих лет ведущей модисткой Парижа.

В роли "любовного брокера" она накопила много денежных подарков от клиентов и дружеские отношения, которые она таким образом внушала, неизменно оставались неизменными. На этот раз дама, благосклонность которой была сохранена для меня, просто сняла шляпу, и я почтительно держал свою в руке, когда меня представили ей со следующими словами: "Дорогая моя, позвольте представить вам джентльмена и друга, о котором я вам говорил!"

Она повернулась, чтобы поприветствовать меня, когда... - Боже мой! - Я узнал свою юную кузину! Во время наших предварительных подглядываний мы видели друг друга, но не очень хорошо, — ее лицо было в значительной степени скрыто шляпкой, в то время как моя борода, без сомнения, заставила ее не узнать меня, так как прошло много лет с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Но почему? Это ты, Жильберта!

Я был озадачен, не зная, что делать! Не лучше ли было бы сразу же проявить к ней уважение и отказаться от всякой попытки склонить ее оказать мне услугу, которую она, очевидно, собиралась оказать незнакомцу? Или мне следует обращаться с ней так, как будто она легко воспитана, и без всяких околичностей обращаться к ее предложениям, которые я сделал бы любой другой женщине, встреченной мною при подобных обстоятельствах, и которые, как я справедливо полагал, не будут ей неприятны? Но женщины так странны, их представления о морали так необычны! - и те, кто в некоторых случаях без колебаний подчинялся бы самой грубой похоти, в других случаях возмущались бы малейшей попыткой свободы! Во всяком случае, дамы, приходившие в покои г-жи де Сент-Эдм.

Хозяйка салона тотчас же поняла, что невольно поставила себя в неловкое положение. Она стояла несколько ошеломленная! Я попросил ее оставить нас одних. Ситуация была для меня более чем пикантной! Жильберта была "petite cousine" моих юношеских любовных неосторожностей и устремлений, которые ни к чему не привели из-за ее раннего замужества и последующей невозможности свиданий. Теперь я увидел, что она выросла в красивую женщину, и в обстановке, которая (по крайней мере для меня) давала возможность возродить нашу юношескую взаимную страсть и довести ее до удовлетворительной развязки.

Она в замешательстве опустила глаза! Я нежно взял ее руки в свои и, уверяя, что она может полностью положиться на мое благоразумие, добавил, что если она хочет уйти, то совершенно свободна и что я никогда не скажу ни единого слова об этой встрече. Но так как мое благородное и рыцарски добродетельное заявление не вызвало ровно никакого отклика, то мужское начало во мне начало властно заявлять о себе, когда я увидел бурное вздымание ее грудей под изящным корсажем и предательство ими ее чувств от этой встречи!