Паж и королева

Это было давно. После окончания 11 класса меня на неделю отправили в Москву погостить в доме у моего дяди Миши. Хотели показать мальчику столицу. Однако, дядя Миша – капитан речного пароходства внезапно был отозван в рейс. Дома осталась его жена Ирина – статная тридцати трехлетняя красавица. Детей у них с дядей Мишей не было, жили они, что называется для себя, и тётя Ирина согласилась уделить мне внимание и погулять со мной по городу. Работала тётя Ирина в каком-то издательстве, где у неё был свободный график посещения. К тому же она была там начальница. В большой московской квартире мне отвели комнату.

— Ну, вот располагайся, - сказала тётя.

— Уверена мы с тобой подружимся. Если ты будешь мне помогать по дому. Согласен? – спросила тётя.

Я конечно же согласился. Разве можно было отказать такой роскошной женщине. Тётя Ирина выглядела настоящей дамой.

После первой же прогулки по городу тётя Ира попросила меня помочь ей разуться. У неё на ногах были босоножки с ремешком, который нужно было расстегнуть. А ей это сделать было неловко почти невозможно.

— Такие босоножки. Итальянские. Специально так сделаны, чтобы женщине помогал мужчина. Обычно это делает мой муж – твой дядя, а в его отсутствии придется тебе, - пояснила тётя Ира.

Чтобы таким образом помочь мне надо было встать на колени, что я и сделал в коридоре тётиной квартиры. Я не торопясь расстегнул ремешок первой босоножки, потом принялся за вторую. Разувая тётю Иру мне приходилось касаться руками её ноги, сердце моё готово было выскочить из груди, я часто дышал от возбуждения. Когда, наконец, мне удалось освободить от обуви и вторую тётину ногу, я совершенно обалдевший, с помутненной головой не выдержал, склонился и поцеловал тётину ногу около пальцев.

— Что это было? – спросила тётя Ира, насмешливо.

— Спасибо, Вам за экскурсию... - промямлил я.

— Ах, вот оно что. Ну, что же весьма учтиво. Не ожидала, что у тебя такое хорошее воспитание. Вполне галантно. Мне нравится, - улыбнулась тётя.

— Спасибо, я буду стараться... - произнес я что-то вроде этого.

— А вот это правильно. Раз ты такой учтивый, я этим воспользуюсь. Целый день я ходила по Москве в этих босоножках, ноги у меня запылились и вспотели. Ты ведь не откажешься их помыть? Дама не должна сама себе мыть ноги. Вообще это обязанности её мужа, или того, кто за него. Ну, так как? Послужишь мне? – спросила тётя.

— Конечно, если дяди нет, то я... - залепетал я.

Тётя Ирина засмеялась.

— А ты забавный. Ну, иди в ванну, набери в тазик теплой воды. Возьми мыло и полотенце и приходи на кухню.

Когда я вошел с тазиком, тётя уже сидела на кухонном диванчике приготовившись. Она опустила ноги в тазик и я, вновь встав на колени, начал их мыть

Я не просто касался женских ног, я служил им!

Наконец тётины ноги были тщательно вымыты. Я вытер их полотенцем.

— Ну, вот теперь можно и поцеловать! – засмеялась тётя. – Разрешаю.

Тётя выставила вперед свою красивую ногу, и я почтительно коснулся её губами. Сначала поцеловал левую, потом правую босую стопу.

— Понравилось? – спросила тётя.

— Очень! – честно ответил я.

— Ладно. Сделаю тебя своим пажом. Я ведь королева. Согласен?

— Да! Вы настоящая королева! – восторженно заявил я и тётя вновь рассмеялась.

Так началась наша игра в пажа и королеву. Тетя Ирина позволяла мне ухаживать за ней, приносить ей по её распоряжению книгу, стакан воды, плед, подавать её плащик, когда на улице шел дождь, ну, и, конечно, обувать и разувать её. И да, полотенцем которым я вытирал ноги тёти Иры я потом неоднократно вытирал себе лицо...

Прошла неделя. В пятницу вечером к тете Ире пришел знакомый мужчина. Мне было велено сидеть в своей комнате и не высовываться. Чтобы не мешать их разговору. Разговор получился странным...

Сначала он происходил в большой комнате, они громко разговаривали, смеялись, ходили по комнате, а потом тётя Ира и гость переместились в её спальню. Наступила тишина, я отважился и выйдя из своей комнаты пробрался к двери тётиного будуара.

Слышны были звуки поцелуев, я слегка тронул и приоткрыл дверь.

— Целуй ниже, - услышал я голос тёти.

Я заглянул в щель, увиденная картина меня шокировала: обнаженная тётя Ира лежала на кровати, ноги она закинула на плечи своему «другу», который стоя перед ней на коленях, лизал ей там... Тётя извивалась и постанывала. Её жаркие вздохи сопровождалось причмокиванием мужчины. Оторваться от такого зрелища было невозможно. Я опустился на колени и стал внимательно наблюдать за происходящим в этой почтительной позе.

Вдруг я поймал, резко брошенный на меня тётин взгляд. Увлекшись я забыл об осторожности. Тяжело дыша и постанывая от очередной волны удовольствия, тётя Ирина смотрела на меня. Поняв, что уже поздно скрываться с места преступления, я ошарашено смотрел на нее в ответ.

На лице моей королевы появилась хищная улыбка.

Поглядывая на меня, тётя Ирина начала покрикивать от возбуждения.,

Потом она откинула голову назад, а ее любовник, оторвал голову от её лона, поднялся и вошел в неё. Тётя начала стонать с еще большей силой. Снова переведя взгляд на меня, она улыбнулась и подмигнула мне.

Тётя занималась любовью меня не стесняясь. Наконец резко остановившись любовники выдохнули и упали на кровать в изнеможении.

Я встал с колен и пошел в свою комнату. Заснуть я не мог до утра.

Утром тётя Ира позавтракала со мной как ни в чем не бывало. Её «друг» видимо ушел еще на рассвете, я даже не слышал. После завтрака мы переместились в большую комнату и тут тётя, наконец-то, начала серьёзный разговор

Тётя Ира подошла и влепила мне пощечину.

— На колени! – велела она.

Я, как подкошенный, упал перед ней на колени.

— Единственно, что тебя хоть как-то извиняет, это то что ты подсматривал за мной стоя на коленях, иначе я бы тебя убила. Но ты всё равно будешь наказан.

Ты знаешь, что провинившихся пажей секут? Тебя никогда в детстве не пороли? – спросила тётя.

Я отрицательно помотал головой.

— Замечательно. Значит это будет у тебя впервые. Розги приготовишь сам. Иди в парк и срежь там пяток хороших березовых хворостин.

Я так и сделал. Принес из парка березовые ветки. Тётя тем временем выстроила из четырех кухонных табуреток некое подобие лавки.

— Спуская штаны и ложись – велела она.

Я повиновался. Происходящее казалось мне сном. Но это был такой странный и такой желанный сон. Тем временем тётя подготовила хворостины. Очистила их от оставшихся листьев и сучков. И вот тётя рассекла воздух свежей розгой.

— Я не стала тебя никак связывать-привязывать. Потому что я знаю: ты чувствуешь свою вину, не вскочишь и не убежишь. Верно?

— Да тётя Ирина.

— И не станешь закрывать попу руками. Понял?

— Да тётя Ира, не стану.

— Ты понимаешь в чем твоя вина?

— Да тётя Ира.

— В чём?

— Я подсматривал за вами.

— Правильно. И за это я сейчас буду тебя пороть. А ты будешь считать удары.

Готов расплачиваться за свою вину?

— Готов.

— Тогда вот тебе!

Свистнула розга. Мою обнажённую попу обожгла резкая боль. Я и представить себе не мог насколько это больно.

— Ай! – завопил я. – Больно!

— Конечно больно. Это ведь порка. Считай!

— Раз!

— Вот так. Молодец. Будешь знать, как женщинами подглядывать.

Вновь свистнула розга.

— Ой, два!

— Если женщина тебе сказала ты должен слушаться, а не нарушать.

— Ай, три! Ай, четыре! Ай, пять!

— Не айкай. Терпи!

— Шесть! Семь! Восемь! – считал я, скрипя зубами.

Больно было очень. Тётя секла не торопясь. Каждый удар был очень болезненным. Но самое главное я не знал. Когда экзекуция кончится.

— Девять! Десять!

— Пятнадцать!

— Чувствуешь свою вину?

— Чувствую! Двадцать три!

— Хорошо чувствуешь?

— Хорошо чувствую. Двадцать четыре!

— Жаловаться на меня не будешь?

— Нет не буду!

— А почему?

— Вы меня правильно наказываете. Я заслужил. Двадцать девять...

— Верно. Молодец.

— Тридцать!

— Никому не расскажешь про то, что тут видел?

— Что вы, тётя Ира! Никогда! Тридцать три!

— Правильно. Это будет наша с тобой тайна. Согласен?

— Да, тётя Ира. Тридцать четыре! Согласен...

— Молодец.

— Я никому не скажу. Тридцать пять!

— И мужу моему не расскажешь?

— Ни за что не расскажу. Поверьте, мне. Ой! Тридцать четыре!

— Ну, молодец. Я сама ему расскажу.

Я так этому удивился, что даже перестал считать.

— Что примолк. Сбился?

— Как это вы ему расскажите?

— А! Удивляешься! Не удивляйся. Есть такие мужчины, которым хочется, быть рогоносцами. Им нравится, когда жены им изменяют. Твой дядя Миша как раз из таких. Чтоб ты знал! – и тетя снова свистнула розгой.

Так я узнал еще об этой сладостной форме унижения перед женщиной. Оказывается, удовольствие можно получить и от женской измены.

— Ай! Сорок один! – снова начал я счет.

Всего тетя Ира всыпала мне пятьдесят горячих.

Я конечно же поблагодарил тётю за порку, поцеловал ей руку, которой она меня секла и ноги. Прекрасные ноги королевы, жены-изменщицы.

От того, что она меня высекла, от того, что она вот так спокойно и уверенно изменяет своему мужу она казалась мне настоящей Богиней. Я подумал, о том, что, когда вырасту мне бы тоже хотелось иметь такую жену.

Потом мы разговаривали. Точнее говорила тётя, сидя в кресле, а я стоял и внимательно слушал её.

— Не бойся своих желаний. Если тебе хочется поклоняться Женщинам – поклоняйся. Это прекрасно. К тому же разве мы не заслуживаем поклонения?

Слушая тётю я во всем с ней внутренне соглашался. Тётя посоветовала найти и почитать «Венеру в мехах» Леопольда фон Захер-Мазоха.

— Думаю это произведение станет твоей настольной книгой. Я желаю тебе расти, совершенствоваться и в конце концов сложить все свои достижения к ногам прекрасной Женщины, которая станет тобой повелевать. И ты будешь счастлив.

Её слова звучали как музыка. Она была совершенно права...

На следующее утро я уезжал в свою провинцию. Прощаясь я преклонил перед тётей Ирой колени, сказал, что она моя королева, а я всегда буду её верным пажом. Ей понравилась моя речь и она разрешила мне поцеловать ей руки и ноги. А еще подарила мне свои ношенные подследники.

— Вот, будешь целовать, когда захочешь и вспоминать меня, - ласково улыбнулась моя королева.

Я тут же поцеловал их и спрятал во внутренний карман своей курточки, поближе к сердцу.

Уезжал я с грустью от того как быстро всё закончилось, но у меня теперь был опыт восхитительного преклонения перед Женщиной. Я испытал боль и наслаждение. Было к чему стремиться опять...