Натурал, мать твою... (глава 1)

1.

Я ненавижу, не врубаюсь в математику и физику! Эту истину я понял уже очень давно. Но сейчас от этого понимания легче не становилось. Завтра экзамен, а я ни сном, ни духом. В раздражении отбросив учебник, я включил компьютер. В коридоре послышался звук открываемой двери.

- Илюша, ты дома? - маман заглянула в комнату.

- Ага.

- Ел?

- Ага.

- Какой богатый словарный запас.

- Ага.

Пожав плечами, она удалилась. По всем приметам у неё появился ухажер. Именно в такие периоды она становилась гиперобщительной, беспричинно весёлой и удручающе заботливой. Отца она выгнала из-за его пьянства очень давно, и я его не помнил. Я понимал, что ей кто-то нужен, и никогда не чинил препятствий её поискам. Но она никогда не демонстрировала мне претендентов. Только раз я случайно увидел её с каким-то мужиком, но даже мнения не успел о нём составить. Обычно периоды её влюблённости длились от недели до трёх месяцев. О встречах и расставаниях она не рассказывала, а я не спрашивал. Не то чтобы мне это было неинтересно. Просто после того, как она случайно узнала о том, что я гей, между нами было заключено негласное соглашение - не лезть в личную жизнь друг друга. Она застукала нас с моим одноклассником в самый разгар наших сексуальных утех. Отреагировала она на это на удивление спокойно. Более того, из её уст не прозвучало ни одного слова на эту тему. Наши отношения ни капли не изменились, разве что она перестала меня спрашивать, когда я познакомлю её со своей подружкой.

За ужином она серьёзно сказала:

- Илья, мне нужно кое-что тебе сказать. Я познакомилась с очень хорошим человеком, и он сделал мне предложение.

Тут мне следовало бы удивиться, но я спокойно констатировал:

- Я рад.

- Не похоже.

- Мам, это должно было когда-то случиться. Ты красивая, молодая, - ей действительно было всего 36 лет, меня она родила в 18. - Я удивлялся тому, почему это не произошло раньше. А радоваться по-настоящему я начну, когда познакомлюсь с твоим избранником.

- С чего ты взял, что я согласилась?

- Если бы это было не так, не было бы этого разговора.

- Ты прав, но я просто сказала, что подумаю. Мне бы хотелось вас познакомить, выслушать твоё мнение, а потом принять решение.

- Спасибо, что подумала обо мне. И я не каждому отдам такую замечательную маму.

Она чмокнула меня в щёку:

- Льстец. Как насчёт завтра? Я приглашу его на ужин.

- Завтра экзамен, но к вечеру, надеюсь, я уже приду в себя.

Экзамен я сдал чудом, точнее силой своего обаяния. Пожилая преподавательница, принимавшая у меня экзамен, очень ценила вежливость и воспитанность, по её словам, не свойственную современной молодёжи. А это всё про меня, я был исключением, поэтому сразу стал её любимчиком. Когда я присел к столу, она как бы невзначай положила ручку на один из билетов. Это могло что-то значить, и я вытащил билет из-под ручки. Так и есть, по одному вопросу я недавно писал реферат, второй был настолько простой, что надо было быть полным идиотом, чтобы не ответить на него. И как результат - высшая оценка по предмету, который я рассчитывал сдать раза эдак с пятого. Благодаря этому весь день у меня было отличное настроение. Не испортилось оно, и когда я открыл дверь молодому симпатичному мужчине - видимо, тому, с кем нам предстояло ужинать.

- Илья, - я первым протянул руку, предполагая, что он сейчас смущён сильнее моего.

Он действительно молодо выглядел, и я подумал, не ступила ли моя маман на пугачёвскую стезю.

- Сергей, очень приятно.

- Мне тоже, проходите.

Я уже повернулся, чтобы проводить гостя в дом, когда фраза Сергея заставила меня развернуться обратно:

- А это мой сын, Кристиан.

Из-за спины отца вышел парень и протянул мне руку:

- Удобней Крис; мой дедушка немец, вот и мучаюсь с именем, - видимо, эту фразу он произносил довольно часто.

Жизнь приучила меня скрывать свои чувства, вот и в этот раз я легко справился с удивлением от этого группового посещения и абсолютно спокойно сказал:

- По-моему, отличное имя. Для моего не придумали приемлемого сокращения, поэтому - Илья.

Мы прошли в комнату, где маман хлопотала с сервировкой стола. Они поздоровались.

- Так как здесь намечается что-то вроде смотрин, я подумал, что должны присутствовать все участники.

Фраза Сергея мне понравилась, он не юлил, не пытался строить из себя "своего парня". Просто был самим собой. "1:0", - подумал я и стал более внимательно разглядывать возможного брата. Это был симпатичный парень, немного выше меня, но более накачанный. Светлые кудрявые волосы, очень светлые, скорее янтарные, чем зелёные, глаза и при этом чёрные как смоль брови и ресницы. На меня он не обращал никакого внимания, видимо, смущение было свойственно и качкам-спортсменам. "С этим придётся нелегко, натурал в квадрате!" - размышлял я, пока все рассаживались вокруг стола.

Я сходил за блюдом с пловом.

- Потрясающий плов. Ты прекрасно готовишь, - расшаркался перед маман Сергей, когда все уже ели и судорожно искали тему для разговора.

- Это Илья готовил. Для гостей всегда готовит он, если найдёт в себе силы преодолеть свою врождённую лень.

- Это не совсем так. Я готовлю, когда у меня есть настроение, - парировал я.

- Я был в Узбекистане, пробовал много разных видов плова и могу засвидетельствовать, что этот плов даже вкуснее тех, что мне довелось отведать.

- Спасибо, именно там меня и учили готовить, - скромность и смущение не были в списке моих достоинств, готовить я любил и, главное, умел.

- Мы двенадцать лет прожили в Ташкенте, - пояснила мама.

И пошёл разговор, в котором люди пытаются больше узнать друг о друге и составить определённое мнение о собеседнике. Только один Крис не принимал в нём участия. Трудно было определить, из-за отсутствия интереса к предмету или из-за застенчивости. Судя по тому, как он пытался продырявить взглядом свою тарелку, это скорее всего было второе. Что касается Сергея, он мне реально понравился. Открытый, весёлый, без закидонов. Оказалось, что он даже немного старше маман, просто хорошо сохранился. Многие мужики его возраста, махнув на себя рукой, толстели и лысели. Он же был ухожен и подтянут. У него было неплохое чувство юмора, никакого позёрства, и, главное, он не старался выглядеть лучше, чем он есть на самом деле. О Крисе мнение у меня не сложилось.

После моего одобрения маман приняла предложение Сергея, и они назначили дату свадьбы. Оставался один вопрос, по которому мы не могли прийти к соглашению: кто где будет жить. Я хотел, чтобы маман переехала к Сергею. Крис сказал, что в этом случае он переедет в общагу. Он был на год старше меня и учился в другом институте. Складывалась тупиковая ситуация, и, как всегда, уступил я - склонность к компромиссам меня когда-нибудь погубит. В итоге Сергей переехал к нам.

Я надеялся, что Крис не будет к нам таскаться, но меня ждало разочарование. Сергей, как любящий отец, заставил его дать обещание, что он будет появляться у нас не реже, чем два раза в неделю. На это время я мог бы куда-нибудь сматываться, но он приходил, когда ему заблагорассудится, и мы постоянно сталкивались. Если честно, это я был зол на него. Я постоянно и, что странно, без всякой причины накручивал себя против него. Он же, напротив, всегда был приветлив и, когда у него прошло первое смущение, оказался нормальным парнем и интересным собеседником. Постепенно наши отношения стали более ровными. Мы даже стали встречаться вне дома. Ходили на концерты, в кино.

Он занимался плаванием и однажды позвал меня в бассейн. Я уселся на трибуне и стал разглядывать парней в плавках. По-моему, у пловцов самые гармонично развитые фигуры среди спортсменов. Я любовался атлетическими телами, когда в проёме раздевалки появился Крис. И я понял, что пропал. До сих пор мне, безусловно, нравилось его лицо, его ум, но я знал, что он абсолютный натурал, хотя с девушками я его не видел. От Сергея я узнал, что со своей постоянной подругой Крис расстался и после этого даже не пытался с кем-нибудь замутить. У меня были натуралы, но не с собственным же, пусть и неродным братом этим заниматься! И всё же я не мог оторвать глаз от этого божественного тела.

После заплыва он подошёл ко мне. Чтобы не выдать себя, я опустил глаза и пулей вылетел из бассейна.

После этого случая я старательно избегал встреч с ним. Мы больше никуда не ходили, а если он заставал меня дома, я быстренько собирался и под предлогом неотложных дел сматывался. Видимо, Крис решил, что так долго продолжаться не может, и явился объясниться со мной. Это я понял из его первого вопроса, когда он пришёл к нам домой.

- Что я тебе сделал? - он стоял в дверях, снимая куртку.

- Ты это о чём? - я сделал вид, что не понял, о чём идёт речь.

- Не валяй ваньку, ты же меня избегаешь. Побежал ещё в бассейне и продолжаешь бежать сейчас. Объясни, что я не так сделал?

- Не могу сказать, - и тут я решился, - могу показать!

Я шагнул к нему и прижался губами к его губам. На секунду мне показалось, что он отвечает. А ещё через секунду сокрушительный удар в ухо отбросил меня к двери, где я со всего маху поздоровался с косяком и отключился.

Я пришёл в себя от резкого запаха аммиака. Вокруг стояли люди в белых халатах. В моей голове рота барабанщиков вовсю отбивала дробь.

- Что произошло?

- Это Вы нам объясните, что произошло? Мы Вас нашли у открытой двери без сознания.

Барабанщики решили передохнуть, и я вспомнил сцену поцелуя. Значит, Крис смылся. Офигенный финал признания в любви.

- Я не помню. Кажется, я поскользнулся, полетел, и приземление было не лучшим в моей практике.

- Не складывается картинка, если только вы не падали рикошетом. Ваше ухо похоже на большой и красный пельмень, а стукнулись вы противоположной стороной лица.

- Красных пельменей не бывает. Может, и рикошетом, у меня не было времени высчитывать траекторию полёта.

Бригада рассмеялась.

- Так тут никого не было? А кто "скорую" вызвал?

- Я был один. А вас кто угодно мог вызвать - сами сказали, дверь открыта была.

- Может, и так. Вы один живёте?

- Нет, с родителями, они на работе.

- Мы должны забрать Вас в больницу.

- Минутку. Максимум, что у меня может быть, это сотрясение мозга. И, насколько мне известно, оно лечится покоем и лежачим режимом. Все эти медикаменты у меня есть в наличии, так что, таская меня в больницу и обратно, вы сами нарушите процедуру лечения.

- С Вами весело, молодой человек, - вся бригада опять рассмеялась, - только не всё так просто. Из уха течёт кровь, Вас надо обследовать.

Под напором этих доводов я сдался.

Меня положили на носилки и спустили к машине "скорой помощи". Записку я не оставил. Если всё будет нормально, зачем беспокоить маман и Сергея.

Пока мы ехали, я мысленно ругал себя на чём свет стоит. На что я рассчитывал? Полез с поцелуем к конченому натуралу и получил по заслугам. Можно же было просто словами сказать, так нет же, всё надо не по-людски сделать! Ещё бы ширинку ему расстёгивать полез. Вот как ему теперь в глаза смотреть?! "Есть геи, а вот ты, Илюша, пидор", - это было резюме моих размышлений.

Уже в больнице мне всё же пришлось позвонить матери. Обследование показало какой-то разрыв чего-то там. В медицинских терминах я не силён, но по виду врача я понял, что дела у меня не фонтан.

- Мам, только не пугайся. Я в больнице, ударился головой. Всё нормально, только врачи домой не отпускают.

Мать запричитала и уже через час была у меня в палате. Мне удалось её убедить в том, что ничего страшного не произошло и что у меня ничего не болит. Но врач, видимо, был другого мнения на этот счёт, и меня оставили в больнице на неделю. Сергей и мама навещали меня каждый день, а вот Крис не появлялся. По словам мамы, он позвонил и сказал, что он на практике где-то в другом городе. Но я-то знал, что он не может быть ни на какой практике в середине семестра.

В один из вечеров я уже собирался засыпать, как дверь открылась. В палату вошёл Крис.

- Привет, Илья. Как ты?

- Твоими молитвами! - я отвернулся к стене.

- Прости меня, я не хотел. Всё произошло неожиданно, и я просто так среагировал. Я не знал, что ты гей. Я к этому нормально отношусь, но я натурал, и твой поцелуй... В общем, прости!

- Что ж ты не появлялся? Придумал какую-то практику.

- Я боялся, что изувечил тебя. И я могу уйти, если моё присутствие тебе неприятно.

- Вали. Счастья тебе, береги себя.

- Чёрт, ну ты мог тогда хотя бы спросить. Не пришлось бы валяться в больнице.

Я подумал, что он прав, и повернулся к нему лицом.

- Да, я свалял дурака и теперь не знаю, как себя вести.

- Давай забудем. Мы неплохо ладили, и пусть всё останется, как было, - он протянул руку.

- Давай, - я руку пожал, - тем более что у меня нет выхода. Мы же всё-таки семья, и, если поссоримся, возникнут ненужные вопросы.

Я выписался из больницы и вернулся домой. Крис приходил к нам как обычно, и, как обычно, я старался с ним не видеться. Не то чтобы я был зол на него, просто каждая наша встреча рвала мне душу. Я конкретно влюбился, и единственным способом избавиться от этой бесперспективной привязанности было завести новую. Но у меня это никак не получалось. Крис с раздражающим постоянством возникал у меня в голове. Но это не мешало мне встречаться с парнями - клин клином вышибают, а вдруг получится выбросить это бесполезное и болезненное чувство из сердца.

Особую настойчивость проявлял мой однокурсник Вадим. Он лип ко мне, как репей, а я особо не сопротивлялся. Вадим был красив, умён, да впридачу ещё и богат (ну, не он, его отец, но смысл от этого не менялся, о чём красноречиво говорил красавчик "Гелентваген"), и его внимание льстило мне. И, наверное, самым главным было слепое поклонение и готовность Вадима всё отдать за пару часов, проведённых вместе.

Доминировать над метросексуалом было невероятно приятно. Если бы не глупая привязанность к Крису, я был бы счастлив с Вадимом. Мы стали практически неразлучными друзьями, и образ Криса стал всё реже возникать в моём мозгу. Я перестал сбегать, как только он переступал порог нашего дома. Я был весел, охотно с ним общался, но стал замечать, что Криса это не радует. Он хмурился, отделывался короткими фразами, а то и вообще молчал. Я приписывал это тому, что его отношение к геям было не таким уж нормальным, как он об этом заявил в больнице. Видимо, я был ему неприятен, но я ничего не мог с этим поделать, это были чисто его заморочки.

Только оброненная им как-то фраза поставила всё на свои места. Точнее запутала всё ещё больше.

У меня было два билета на убойную премьеру, но Вадим не смог пойти. И, чтобы не идти в одиночку, я предложил Крису пойти со мной. Неожиданно разозлившись, он отрезал:

- Что, твой милый занят? Неужели Вадичка заболел? - тон был издевательским, намеренно оскорбительным.

- Нет, он просто занят, - ошарашенно ответил я.

Мы учились в разных институтах, посещали разные увеселительные заведения, и домой я Вадима не приводил. Возможно, Крис нас мог где-то видеть вместе, но откуда он узнал имя парня? Он что, ревнует?

- Так ты пойдёшь? - ссориться на пустом месте не хотелось, тем более, как я ни старался, этот блондинчик прочно обосновался у меня в башке.

А может, в сердце - хрен разберёт анатомию влюблённых.

Он на минуту задумался, потом, видимо, пересилив себя, сказал:

- Извини, я сегодня на всех кидаюсь. Может, кино - это то, что надо.

До кинотеатра было недалеко, и по дороге я как бы невзначай поинтересовался у Криса, откуда он знает Вадима.

- Мы в одном бассейне занимаемся, только он прыжками в воду

- Что, вот так просто подошёл и сказал?!

- Нет, он отвёл меня в сторону и спросил, есть ли у тебя кто-нибудь, - ну, типа, мы же сводные братья и уж я-то должен знать все твои секреты. Я сделал вид, что не понимаю, о чём идёт речь. Тогда он открытым текстом сказал, что хочет с тобой замутить, или как у вас там это называется. Я сказал, что не лезу в твои гейские дела. А дня через три он мне шепнул, что у меня брат - это что-то с чем-то, слава Богу, не стал вдаваться в подробности этого чего-то... с чем-то...

- Вот гад! Он ещё и сплетни распускает!

- Ну, ему же надо было перед кем-то выпендриться, победой похвастаться.

Я подумал, что мне предстоит серьёзный разговор с Вадимом.

Фильм оказался так себе, несмотря на то, что Брюс Уиллис мне всегда нравился. Особенно своей ироничной ухмылкой. Но, как часто это бывает с франшизами, продолжение всегда хуже первой части.

Когда мы возвращались, уже совсем стемнело. Крис предложил срезать, и мы свернули в переулок. И я даже не удивился, когда из-за дерева вышло четверо парней. Расклад был ясен с самого начала, поэтому я шепнул Крису:

- Ждать не будем, бьём первыми и сматываемся, нам с ними не справиться. Хороший день, чтобы умереть, твою мать!

Я прыгнул одной ногой на стену, оттолкнулся и второй въехал по башке одному из бугаев - по виду, заводиле - и сбил его на землю. Крис, быстро оценив обстановку, одним ударом вырубил ещё одного. Зато двое других оказались не робкого десятка и явно более подготовленными.

Убежать нам не удалось. Пока мы пытались разобраться с оставшимися, вырубленный мной заводила пришёл в себя. Откуда-то появилась бита, и я увидел, как в замедленной съёмке, как он бьёт Криса этой битой по голове. Невероятная ярость овладела мной, и я услышал, как хрустнула рука парня, с которым мы сцепились. Он взвыл от боли и упал на колени. Слегка ошарашенная моим звериным видом свора поспешила убраться.

Я бросился к Крису и упал возле него на колени. Обхватив его голову и укладывая её себе на колени, я почувствовал липкую кровь у себя на руках.

- Ну вот только не умирай. Хрен с ним, что ты натурал, но ты мой любимый натурал!

Слава Богу, я не впал в панику. Врач "скорой", которую я немедленно вызвал, потом сказал, что всё решали минуты. Я позвонил, схватил Криса на руки и побежал в сторону проспекта - туда, где нас легче было увидеть. Видимо, шок придал мне сил, потому что в обычных обстоятельствах я вряд ли поднял бы такую дылду, не говоря уже о том, чтобы куда-то бежать с ним на руках.

До больницы я всё делал, как робот, эмоции стали захлёстывать меня, когда я уже был в приёмном покое, а Криса увезли куда-то на каталке. Я раньше никого из родных и близких не терял, и перспектива того, что с Крисом произойдёт самое страшное, раскалённой сталью жгла моё сердце.

Я редко плачу. Была пара случаев, когда, расставшись с очередным парнем, я запирался у себя в комнате и плакал. От сожаления, от обиды... не знаю от чего. Сейчас это было другое. В глазах стояла картина, как бита опускается на голову Крису, потом стоп-кадр, и всё по новой. Больная фантазия рисовала крошево из костей и мозгов. А в душе эмоции сплелись в такой термоядерный клубок, что я не мог сосредоточиться и решить, больно мне от того, что это именно Криса ударили, или от того, что я не смог помочь ему тогда, или от того, что не могу помочь ему сейчас, или потому что мы не можем быть вместе. И слёзы самопроизвольно текли из глаз, не принося облегчения. Я стал задыхаться и хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Передо мной опустился на корточки Сергей, молча тыльной стороной руки попытался остановить этот водопад слёз. Другую руку он положил мне на грудь:

- Затаи дыхание, досчитай до 10, потом дыхание восстановится. У тебя паническая атака.

Когда дыхание немного восстановилось, он спросил:

- Илюша, - он впервые меня так назвал, - сказали, как он?

Я отрицательно помотал головой, я не мог выдавить из себя ни звука. Мне казалось, открой я рот, и больничный коридор содрогнётся от крика. Сергей встал, пошёл к окошку регистратуры.

Тут примчалась мама. Обычно в её присутствии мне всегда становилось легче, вне зависимости от ситуации. Своей непосредственностью, неспособностью хотя бы на минуту перестать говорить она вызывала у меня внутреннюю улыбку. Сейчас же её появление оставило меня равнодушным. Я даже не встал навстречу врачу, вышедшему поговорить с нами. Я просто боялся того, что услышу самое страшное. Я безучастно сидел, и слёзы всё так же текли по лицу, хотя дышать я стал более ровно. Когда мама и Сергей вместе с врачом подошли ко мне, я даже не шелохнулся. Я, как сквозь вату, услышал, что состояние Криса удалось стабилизировать, потом что-то про покойника, на которого я похож, про затянувшийся шок... Я послушно дал накормить меня каким-то лекарством, так же послушно встал и пошёл к выходу.

Осознанно я стал воспринимать окружающий мир только наутро. Под воздействием лекарств я заснул, а проснувшись, понял, что боль стала сильнее. Раньше её, возможно, притуплял шок.

Я стал судорожно одеваться. На кухне был только Сергей.

- Есть какие- нибудь новости?

- Плохих точно нет, а по телефону мне ничего не сказали. Сейчас поеду к нему.

- Я с тобой!

- Подожди. Сядь, кофе выпей с бутербродами. Сейчас ты немного успокоился, расскажи, что там произошло.

Время пришло, мне надо было выговориться. Я всё рассказал про кино и про драку. Почему-то мне важно было рассказать не про само событие, а про то, что я чувствовал. Сергей внимательно выслушал меня и, как любой психолог (а именно им он и работал), подвёл итог:

- Ну, всё ясно. Стресс. Твоя первая в жизни возможная потеря. Но твоё вчерашнее поведение невозможно объяснить только этим. Это был психологический коллапс. Неужели ты так привязался к Крису?

Как бы мне хотелось ему всё рассказать! Но впутывать Криса было нельзя.

2.

- Я мучаюсь, когда тебя вижу. А когда тебя нет рядом, всё, о чём я могу думать, - это ты. Я знаю, как я жалок. Прошу лишь об одном: давай не становиться врагами.

Я выдал эту тираду на одном дыхании. Ещё вчера, когда я нёс его на руках, мне в голову пришла жуткая мысль. Что если его не станет, а я так и не нашёл сил рассказать о моих чувствах, а, как дурак, полез с поцелуем.

Несмело подняв голову, я встретился взглядом с бездонными светлыми изумрудными глазами. Я не мог ошибиться - это был взгляд, полный нежности, с небольшой усмешкой, но явно нежности.

На этот раз я решил действовать осторожней. Собравшись с силами, я выдохнул:

- Я могу тебя... поцеловать?

На этом мой запал пропал, и я снова опустил голову.

- И чего тогда сидим, кого ждём?

Я недоумённо уставился на предмет своего обожания. Затем медленно приблизился, прижался губами к его губам, и - о, чудо! - он мне ответил. Поцелуй наш длился так долго, что я еле разогнул затёкшую спину. Мне казалось, что это наш первый и последний поцелуй, и мне хотелось продлить его.

Я грохнулся на стул.

- И что это было?

- Вообще-то этот поцелуй должен был состояться в том переулке. Если бы не эти уроды...

- Стоп. Что за стремительная метаморфоза? То в ухо, то на тебе...

- В ухо - это от неожиданности. Я давно мучаюсь. Сначала не мог сам себе признаться в том, что я гей. И мне это было тяжело осознать. Потом решал, что делать. Потом ты со своим поцелуем. Потом этот Вадичка.

- Так ты предложил свернуть, чтобы поговорить?

- Да, я хотел сказать, что чувствую, хотел узнать: твой поцелуй - это мимолётная прихоть или это серьёзно. Я хотел определённости. Я больше не мог наблюдать то, как вы хороводитесь с Вадимом.

- А чего ты ожидал? Что я потихоньку буду засыхать от любви к натуралу- боксёру?

- Так, значит, у тебя всё? - янтарный взгляд погас.

- Дурашка! Я пять минут назад выложил, что у меня на душе, а ты - "у тебя все?" - я с радостным стоном вновь припал к этим волшебным губам.

- Как у тебя всё просто: вчера Вадим, сегодня я, - он осторожно отстранил меня от себя.

- Всегда только ты! Знал бы ты, что я вчера в приёмнике пережил.

- "У вас очень чувствительный брат", - передразнил Крис интонацию врача. - Знаю, солнышко, знаю. Поэтому решил сегодня расставить все точки над "и", чтобы больше не мучить ни тебя, ни себя.

Моё состояние эйфории резко сменилось унынием.

- И как нам быть? От всех скрывать?

- Ну, отцу я пару дней назад всё рассказал. Не конкретно про тебя, а вообще. Он к этому отнёсся нормально, без восторга, но нормально, он же психолог. И не такое слышал. И ещё он любящий отец, и, по его словам, ему не важно, какого пола будет мой партнёр по жизни, главное, чтобы я его любил, а он отвечал взаимностью. По крайней мере, хуже наши отношения не стали. А твоя мама в курсе?

- Давно. И открою тебе тайну - она обо мне рассказала твоему отцу, чтобы потом это не стало проблемой для него.

- Мой папик мудрый человек, он не стал форсировать события. Поэтому мне ничего и не сказал.

- И что дальше?

- Если ты уверен в том, что мне сейчас говорил, что это не минутное увлечение и что я тот, кто тебе нужен, переезжай ко мне, мы и так много времени потеряли.

- Да, события развиваются стремительно... Ещё вчера я молился о том, чтобы ты выжил, а сегодня...

- Так что ты решил?

- Дождусь твоей выписки и перееду, а то вдруг тебя опять по голове ударят, и ты передумаешь.

Крис засмеялся и привлёк меня к себе. Я удобно устроился возле него, положив голову ему на грудь. Мы не заметили, как заснули.

Проснулись мы от чьего-то присутствия. Мама в обнимку с Сергеем, улыбаясь, смотрела на нас. От неожиданности я вскочил и, протирая глаза, сказал:

- Сморило от всех этих волнений, - хотя вряд ли это кого-то убедило в невинности происходящего.

Крис даже бровью не повёл. Маман закатила глаза, Сергей же понимающе ухмыльнулся.

До выписки Криса оставался один день, и я решил наведаться к нему в квартиру, чтобы навести там порядок. По разбросанным вещам, немытой посуде и толстому слою пыли было видно, что здесь живёт одинокий парень, никак не помешанный на чистоте. Я заканчивал уборку, вешая новые шторы, когда в замке повернулся ключ. От неожиданности я дёрнулся, стремянка накренилась, и я полетел вниз, угодив прямо в объятия Криса.

- Вот это встреча! Захожу домой, а на меня с неба падает красивый парень. Может, повторим?

- Тебя же завтра должны были выписать?

- Им койка понадобилась, а я в порядке. Вон, даже парней с неба на ходу ловлю, - он удивлённо огляделся. - Да ты волшебник. Так хата только при отце выглядела, и это требует вознаграждения.

Его намерения не оставляли сомнений, видимо, удар по голове не прошёл даром.

Не опуская меня на пол, он приблизил ко мне своё лицо, и его ласковые губы начали нежно порхать по моим... Я ни с кем так потрясающе не целовался. Парни считают, что чем глубже они засунут свой язык в твою глотку, чем мощнее им там поворочают, тем это будет круче. А Крис как бы пытался через поцелуи передать мне всю свою нежность, трепет обладания.

Я так погрузился в эту ласковую негу, что не заметил, как оказался на кровати. Не отрываясь от моих губ, не торопясь, он стал снимать с меня одежду. Впервые я чувствовал себя во власти любимого человека. Обычно я проявлял инициативу и делал то, что хочу, ну, хотя бы потому, что мне постоянно попадались пассивы. Сейчас же я просто отдался на волю волн.

Меня не смущало то, что я был уже полностью обнажён, а Крис даже рубашку не снял. Он медленно с той же нежностью исследовал мою шею, грудь, живот. Меня трясло конкретно, каждое прикосновение отдавалась в тысячах точках по всему телу. При этом он так же незаметно для меня снял с себя одежду, лишь на минуту оторвавшись, чтобы стянуть джинсы. Я пытался взять инициативу на себя, но Крис мягко дал мне понять, что этого делать не стоит. Мой "младшенький" оказался в чём-то влажном, и тут уже в ход пошёл язык. Я, уже не сдерживаясь, застонал. Когда же он применил "вертолёт", я, чувствуя приближение оргазма, запустил руки в его волосы и попытался умерить пыл его ласк.

Удивительно, как без слов, одними прикосновениями мы объяснялись с ним. Не знаю откуда, но я понял, что он хочет, чтобы я кончил. Это было тем проще, что последние минуты я еле сдерживался. Я никогда так долго и с таким наслаждением не кончал, от наслаждения меня выгнуло дугой, в глазах померк свет, а разум был на грани отключки. На первом минете глотать - это не каждый станет делать, видимо, он реально меня любил.

А Крис не прекращал свою игру. Переместившись на мои бёдра, он положил меня набок, и я почувствовал его вездесущий язык на своём сакральном колечке. Его руки прошлись по внутренней стороне моих бёдер, нежно описали контуры ягодиц, переместились на позвоночник. Было так хорошо, что у меня было только одно желание: чтобы это никогда не заканчивалось.

- Ну-ка, колись, какой я у тебя по счёту? - прорычал я. - Только не трепись, что у тебя это впервые, такое только профессионалы вытворяют!

- Клянусь - первый! Просто я тут на досуге в интернете ликвидацией гей-безграмотности занялся, ну чтобы подготовиться, да и с тобой это просто. Такое впечатление, что ты сплошная эрогенная зона, и я надеюсь, что шумоизоляция здесь нормальная, а то стонешь, как взвод девственниц.

Как ни в чём не бывало "избиение младенцев" продолжилось. Самое странное, он не давал мне ответить на ласки, мои руки были жёстко прижаты к кровати, и подвижным оставался только таз. У меня уже не было сил извиваться.

- Ну делай уже что-нибудь! - жалобно, со всхлипом, умолял я.

Не говоря ни слова, он откуда-то достал гель и вопросительно посмотрел на меня. Я молча кивнул. Прохладная жидкость растеклась по моей расщелине. Палец Криса нежно и настойчиво стал прокладывать себе дорогу в моё тело. Когда на месте пальца оказалось нечто большее, я дёрнулся и сжался.

- Презик...

- Мы оба чисты, или у тебя кто-то был? Вадичка не мог, я следил за вами, - ласковый шёпот успокоил меня.

В ответ я расслабился, даже несанкционированная слежка оставила меня равнодушным, и тут что-то совсем немаленькое проникло в меня. Блин, я до этого даже не видел его инструмент. Неизбежная боль была настолько кратковременной, что я её практически не заметил. С другими присутствие инородного тела во мне не вызывало у меня каких-либо эмоций. Я просто терпеливо дожидался того, когда мой партнёр получит то, что ему нужно, и отвалит. Да и было это всего пару раз. Но сейчас чувство наполненности, ощущение слияния с Крисом вызвало у меня бурю эмоций. Обычно во время секса я молчал, но тут неведомая сила разжимала стиснутые губы, и стоны неслись по всей квартире. Я просто себя не узнавал - самодостаточный самец уступил место похотливой самке. Его оргазм принёс мне чувство полного удовлетворения, несмотря на то, что я не кончил.

Я подумал, что за всеми этими ласками я так и не увидел Криса абсолютно обнажённым. Я повернулся. Закрытые глаза, лёгкая счастливая улыбка... Я с ума сойду от этих чувственных влажных губ. Я слегка прикоснулся к ним, и они ожили. Вновь поцелуй, от которого заходится сердце. И теперь я в роли рулевого.

Я включил всю свою фантазию, но особых усилий не потребовалось. Я воспользовался своим немаленьким опытом, но Крис не стонал. Я поднял голову: от наслаждения у него текли слёзы по щекам, такого мне видеть ещё не приходилось. Несмотря на свою почти женскую красоту, он производил впечатление брутального альфа-самца. И только в моих умелых руках маска самоуверенного мачо была сорвана. Мне доставляло неимоверное удовольствие водить его по краю оргазма.

Наконец я сжалился. Лёгкими поцелуями и покусываниями я добрался до его чресел. Приподняв мускулистую ногу, я легко проскользнул к заветному отверстию. Оно было такое маленькое, что мне потребовалось приложить немало усилий для того, чтобы сделать его мягким и податливым. Забавно было наблюдать за тем, как колбасило Криса от моих прикосновений

Было впечатление, что он "постился" как минимум года два.

Закинув его ноги себе на плечи, я вошёл в него. Не успел я раскочегариться как следует, мощная струя спермы ударила из Криса, достигнув подбородка и залив его гладкую мускулистую грудь. От неожиданности я не сдержался и тоже кончил. Два протяжных стона слились в один. Подо мной без помощи рук ещё никто ни кончал.

Когда мы наконец угомонились и устало лежали, крепко обнявшись, я ласково и, наверное, банально сказал:

- Мне было очень хорошо, так, как ни с кем не было, - и это была чистая правда.

- Мне не с чем сравнивать, но после такого и умереть можно. Это же надо - меня разорвало без рук, не знал, что такое бывает, - Крис почти мурлыкал.

- А с девушками как было? - я приподнял голову.

- Ну, девушки не в счёт, то вообще наказание было! Я только сейчас понял, что с ними я чисто справлял физические надобности.

- Мне гордиться или рвать волосы на жопе?

- Гордись, гордись, и у тебя попка совсем без волос! Ты сегодня распечатал лампу с джинном.

- Ну, я думаю, что джинн себя ещё покажет!

- И немедленно, даже волос из бороды вырывать не буду!

3.

Илья

Мы жили вместе уже более 2 месяцев. И надо отметить, что из нас вышла странная парочка. Начиная с того, что один из нас до недавнего времени был натуралом, и заканчивая тем, что оба, будучи активами, с явным наслаждением выступали друг для друга в пассивной роли. К тому же этого обратившегося натурала было почти невозможно удовлетворить. Дело в том, что он старался довести меня до анального оргазма, но ему никак это не удавалось. Это здорово уязвляло его самолюбие, ведь подо мной он, из раза в раз, кончал, не используя рук.

Мои чувства было трудно описать. Несмотря на то, что я был вполне себе самодостаточным активом, в отношениях с Крисом во мне проснулась неведомо откуда взявшаяся инфантильность. В его присутствии я чувствовал себя малышом, нуждающимся во внимании и защите. А он, в свою очередь, был рождён заботиться о ком-то - не важно, о ком: об отце, обо мне или вообще о каком-нибудь брошенном на улице котёнке. Причём забота была тотальная. Он следил за тем, что и как часто я ем, в чём выхожу на улицу (не дай Бог, без шапки в плохую погоду), за сменами моего настроения. В общем, кого-нибудь другого такая забота бесила бы до смерти. Но не меня. Обо мне никогда никто особо не заботился. Нет, маман, конечно, выполняла комплекс материнских обязанностей, но для неё это было скорее некой повинностью, а не истинным выражением чувств. Так что я купался в заботе Криса, отвечая ему тем же. Для меня вдруг невероятно важным стало вкусно приготовить и вовремя накормить его ужином. Следить за тем, чтобы с утра у него была свежая рубашка или футболка, чтобы он каждый день менял носки и трусы. Это для меня-то, неряхи и пофигиста, таскавшего нижнее бельё не меньше трёх дней!

И ещё одно изменение произошло во мне. Я никогда не был особо чувствительным к прикосновениям. Стоило Крису просто взять меня за руку, как сладкая дрожь пробегала по позвоночнику, а в кожу головы втыкались миллионы маленьких иголок. Причём на прикосновения других людей я реагировал абсолютно адекватно. Я никогда не любил целоваться с парнями, меня это вообще не возбуждало. Я делал это только затем, чтобы мой партнёр не решил, что я брезгую им или типа того. Но губы Криса моментально вводили меня в транс, и я уже не знал, на каком я свете.

Родители отреагировали на наше решение жить вместе вполне лояльно. Маман я преподнёс эту идею как необходимость для них с Сергеем иметь личное пространство. И хотя мы оба понимали, о чём идёт речь, на самом деле это было в традициях нашей семьи: "пока проблема не озвучена, её не существует". Сергей же воспринял эту новость с некоторым недоумением, в результате чего у него состоялся долгий разговор с сыном. На мой немой вопрос Крис кратко ответил:

- Нас благословили на совместное проживание, с условием, что учиться мы будем хорошо и не станем устраивать оргий.

Первое было вполне выполнимо, а о втором я даже не думал, мне нужен был только Крис. Как, впрочем, и ему был нужен только я. Так мы и зажили отнюдь не спокойной в сексуальном плане семейной жизнью.

Разумеется, ничего идеального не бывает. Были заморочки и у нас. Но так как они касались только быта, наша любовь сглаживала острые углы и шероховатости. К тому же Крис оказался способен идти на компромиссы, а у меня так это было в крови. Мне проще было уступить, чем становиться в позу и скандалить, тем более что ничего серьёзного это не касалось. Ну подумаешь, у Криса была привычка всё разбрасывать, причём буквально всё и где ни попадя. Я молча собирал по квартире носки, рубашки, футболки - в общем, всё, что тот с наслаждением разбрасывал по комнате. И, возможно, мой молчаливый упрёк действовал лучше любого скандала. Со временем Крис стал класть всё на свои места. Я же не любил мыть посуду, поэтому у меня была привычка поднакопить её, а потом разом всё помыть. Криса, видимо, это бесило, и он, опять же молча, мыл посуду за меня. Пока у меня не проснулась совесть. С этого момента найти грязную тарелку у нас в доме стало невозможно.

В общем мы были пусть и по-простому, но зато по-настоящему счастливы. А за счастье надо платить.

Всё началось хмурым осенним утром. Я проснулся с лёгким недомоганием, но надо было присутствовать на лабораторной, и я послушно попёрся на занятия. К концу дня меня бросало то в жар, то в холод. Когда после тренировки пришёл Крис, он с порога понял, что со мной беда. Я буквально повис у него на руках, когда пытался поцеловать и позвать ужинать. Градусник, поставленный мне "мамочкой", безжалостно показывал 39 и 8. Крис позвонил отцу, и тот приехал одновременно со скорой. Ночь я провёл уже в реанимации.

Крис

Когда Илюша потянулся меня поцеловать, я почувствовал, что он буквально пышет жаром. В следующий момент он уже висел у меня на руках. Можно было даже не ставить градусник, чтобы понять, что температура у этого засранца (опять ходил в тонкой ветровке, без зонта и шапки) зашкаливает. К моменту приезда скорой, он уже впал в бредовое состояние, и я понял, что дело не в простуде. Отец подтвердил мои опасения:

- Скорее всего, это вирус, - довольно спокойно констатировал он.

- И что делать?

- Для начала анализы, а там врачи разберутся.

Ночь я провёл в больнице. Я никогда не был особо эмоциональным. Паника мне вообще была не знакома. Самое сильное волнение я испытывал перед экзаменом, когда не был уверен в его исходе. И это был лишь лёгкий мандраж. Всё изменилось, когда Илья неожиданно поцеловал меня. Этот шальной поцелуй разбудил во мне бурю чувств и эмоций, перевернув всю мою спокойную жизнь с ног на голову. Я как будто очнулся от сна. Любовь, желание, а теперь и страх за любимого человека - все эти чувства стали мне до боли знакомы. Я носился по приёмному покою как в жопу ужаленный, моё, не бог весть какое богатое, воображение рисовало жуткие картины. Страшное предчувствие беды безжалостно теснило грудь. Знал бы я в тот момент, что реальность окажется во сто крат хуже.

Утром ко мне вышел врач и противным елейным голоском поинтересовался, кем я прихожусь больному. У меня чуйка на людей, этого гундосого я невзлюбил сразу и впоследствии оказался прав.

Узнав, что я брат, он сообщил мне, что опасности для жизни нет, анализы проведены, всё в норме... но больной до сих пор без сознания, а когда приходит в себя, начинает бредить, и температуру никак не удаётся сбить.

- Ты, Эскулап недоделанный, по-твоему, это называется "всё в норме"? "Опасности для жизни нет"? - бессонная ночь и беспокойство за Илью снесли мне крышу, я орал на этого типа так, как, наверное, его главврач на него не орал.

- Прекратите немедленно, иначе я вызову охрану.

- Пошёл в жопу. Предупреждаю, если по твоей вине с ним что-нибудь случится, я вырву твои яйца и скормлю их тебе же вместо обеда.

Тот хватал ртом воздух и пытался что-то сказать. Развернувшись на 180 градусов, я рванул на улицу. Мне надо было остудить голову и решить, что делать дальше.

Я позвонил отцу, но он на удивление спокойно отреагировал и сказал, что заедет проведать Илью после работы, а Наташа уже выехала в больницу.

Услышав этот равнодушный ответ, я взорвался:

- Пап, ты понимаешь, что ты говоришь? Он без сознания, он бредит, у него температура под 40!

- И что я, по-твоему, должен сделать?

- Переведи его в Центральную инфекционку, у тебя же связи. В этой районной больнице они угробят Илью.

- На основании чего я буду просить его перевести? Твоих слов? Там врачи, они знают, что делать.

- Ни хрена они не знают, его врач сам так сказал!

- Давай не форсировать события. Я постараюсь связаться с его лечащим врачом, и мы вместе решим, что делать.

- Постараешься?! - отчаяние железной хваткой сжало мне горло. - Решите?! Тут каждая минута на счету!

- С каких пор ты стал таким паникёром?

- А с каких пор ты стал такой равнодушной сволочью?!- я впервые так разговаривал с отцом.

Я прервал разговор и судорожно начал набирать телефон крёстного.

Какое счастье (это я понял лишь некоторое время спустя), что мой крёстный был однокурсником отца, но не стал врачом, а пошёл работать в Минздрав. Сейчас он уже был зам. министра, и, несмотря на испортившиеся отношения с отцом, ко мне он испытывал самые тёплые чувства. К счастью, он был не на совещании, как обычно, а сразу ответил.

- Привет, Крис, говори, только быстро, мне идти надо.

И тут сказалось напряжение последних часов, плотину прорвало, и я плакал в голос впервые в жизни (ну, сколько себя помню, по крайней мере).

- Крёстный, он умирает, ну хоть кто-нибудь, услышьте меня! - сквозь рыдания орал я в трубку.

- Господи, родной! Немедленно успокойся! Истерикой делу не поможешь! Кто умирает? Чем помочь?

Давясь слезами, я ему всё рассказал.

- Так, минуту, жди.

Я застыл от горя. Неужели и он ничего не сделает? Теперь мне некуда обращаться, а в эту минуту, может, мой самый родной человек при смерти.

Через несколько минут голос крёстного вернул меня к жизни. Оказывается, пока я думал, что меня все предали, он отдавал распоряжение об эвакуации Ильи в Центральную инфекционную больницу! Вертолётом!

- Ну, ты успокоился?

- Да, крёстный, спасибо тебе! - я счастливо размазывал слёзы по лицу.

- Пока не за что. Тут связались с главным вирусологом, он тоже уже выехал.

- И ты мне вот так поверил?

- Ну, когда твой довольно флегматичный крестник рыдает в голос и просит помощи, поневоле зашевелишься. Криси, кто он?

- Я тебе не успел сказать; отец собирается жениться, это сын его будущей жены.

- А с чего ты взял, что он умирает?

- Я чувствую это! Ты просто не знаешь... мы давно не разговаривали...

- Да, давно по душам не говорили, это моя вина, даже оправдываться не буду, виноват. Дуй на Волоколамку, я туда тоже подъеду, нам обязательно надо поговорить. Если бы не высветился твой телефон, я бы решил, что это не ты.

- А как же твои дела в министерстве?

- Серьёзно? Дела? Поверь, бюрократия от моего отсутствия не умрёт... к сожалению. А вот поговорить нам надо. Видимо, слишком многое с тобой произошло за время с нашей последней встречи. Буду ждать тебя в больнице, заодно шороху там наведу.

Я пулей вылетел из больницы и поймал такси. Водила попался настоящий ас, мы нигде не стояли более 5 минут, однако до больницы я добрался только спустя 50 минут. По дороге я с теплотой в сердце думал о дяде Валере - за секунды он сообразил, что нужен вертолёт, при этом смутно представляя, что на самом деле с Ильёй и насколько быстро ему нужна помощь. Господи, благослови этого человека!

В приёмном отделении меня уже ждал помощник крёстного, Вадим, с запасным халатом и бахилами (он и об этом позаботился!). Однако в предбаннике реанимационного отделения мне пришлось прождать ещё 20 мучительных минут. Наконец дядя Валера появился в дверях реанимации, и его лицо выражало крайнюю степень озабоченности. Он по привычке обнял меня, потом внимательно всмотрелся в моё лицо. Видимо, то, что он увидел, его не обрадовало.

- В гроб краше кладут, - прокомментировал он.

- Что с Ильёй? - мой голос дрожал, от напряжения меня потрясывало.

- Пока не ясно. Тут собрался целый консилиум, но пока нет результатов анализов, о чём-то конкретном говорить нет смысла. Его кровь прогоняют по 96 маркерам вирусов, вызывающих подобные симптомы. Для этого нужно время. И прекрати дрожать, смотреть больно. Я вызвал сюда своего учителя, академика Савицкого, обычно он занимается очень высокопоставленными персонами, но нашёл время и сейчас колдует с твоим... братом. Он врач от Бога, может интуитивно определить, будет человек жить или ему ничем нельзя помочь. Раз он взялся за Илью, значит надежда есть. А вот и он.

К нам шёл невысокий, седой, как лунь, мужчина. Из всего его облика самыми поразительными были глаза. Доброта и сострадание, светившиеся в них, вселяли надежду, меня почему-то сразу перестало трясти. Приветливо поздоровавшись, он внимательно вгляделся в меня.

- Это про него ты говорил, полагаю? - обратился он к крёстному.

Тот согласно кивнул.

- Что ж, молодой человек, Ваша истерика была очень кстати. Ещё пару часов, и парнишку было бы не спасти. Вирус не определён, но, возможно, я знаю, что это. Точнее есть два вида вируса с идентичными симптомами. Сейчас ему ввели сыворотки от обоих. К тому же я предпринял ряд мер для стабилизации его общего физического состояния. Это его не вылечит, но чувствовать он начнёт себя гораздо лучше. По крайней мере, трое суток я гарантирую, а там уже и анализы будут готовы, можно будет действовать, не гадая на кофейной гуще. К счастью, у больного оказалось абсолютно здоровое сердце и неплохое физическое состояние, многие другие... Впрочем, не будем об этом даже думать. Вам следует успокоиться. Валера, проследи, чтобы ему дали успокоительного и общеукрепляющего, а то он того и гляди присоединится к своему другу. И без возражений, молодой человек, нам просто некогда будет с вами возиться.

Он развернулся и ушёл.

Я был слегка ошарашен этой тирадой, но крёстный, поняв моё недоумение, объяснил:

- Он всегда так изъясняется. И вот что я тебе скажу. Самое важное - это то, о чём он не сказал.

Я с удивлением уставился на дядю Валеру.

- Если бы у него была хоть капля сомнения в том, что Илья выживет, он бы иносказательно предупредил, что надо готовиться к самому худшему. Так что всё будет в порядке. А сейчас пойдём, тебе сделают укол и дадут таблетки. А потом мы поедим и поговорим.

- А можно я здесь останусь, вдруг что-то случится, и есть я не хочу, - я умоляюще сложил руки и сделал глаза, как у Кота из "Шрека".

- Крис, ты не маленький, мне что, объяснять тебе, что даже если, не дай Бог, что-то случится, ты всё равно ничем не сможешь ему помочь? Доверься профессионалам, а новости мне Вадим будет сообщать. Пойдём, приведём тебя в порядок, а то без слёз смотреть невозможно, призрак отца Гамлета какой-то. И поесть тебе надо.

Мне сделали укол, дали пару таблеток, и мы спустились вниз. Выйдя на улицу, я действительно почувствовал себя лучше. Неподалёку был маленький ресторанчик, и, хотя мне совершенно не хотелось есть, а не ел я уже почти сутки, лучшего места для разговора было трудно найти. Ещё в такси я мучился над дилеммой: сказать о наших отношениях с Ильёй или прокосить за взволнованного здоровьем будущего сводного брата. В конце концов я решил, что крёстный достоин правды. И если моя ориентация его напряжёт, он по-любому не оставит нас без помощи. Мой расчёт был на отцовскую любовь, которую испытывал дядя Валера ко мне всю мою жизнь. Не станет он перечёркивать наши отношения, узнав, что я гей. Его единственный сын погиб при крушении спортивного самолёта, и я у него и его жены остался единственным, о ком они самозабвенно заботились

Напротив, когда я понял, что мой отец вполне способен на непорядочные поступки, я со всеми своими бедами и радостями бежал в первую очередь к ним.

- Ну, излагай, что случилось за то время, что мы не виделись. Если честно, я сегодня был потрясён таким взрывом эмоций.

- Ты знаешь, что такое coming out? - я решил начать издалека.

- Да, и, похоже, это то, что ты сейчас собираешься сделать, - в глазах крёстного резвились чёртики.

- Ага! - потупился я.

- Наконец-то, а я всё думал, когда же тебя пробьёт на откровенность! - он уже вовсю веселился.

Я в непонятках уставился на него.

- Актёр из тебя так себе, даже несмотря на твою флегматичную маску. Или, по-твоему, я слепой?

- Так ты знал?

- Скажем так, подозревал.

- Уф, а я тут исповедь заготовил. И что, сцены "а может, ты себе это напридумывал... мы тебя вылечим..." не будет?

- Не дождёшься! И знаешь, Криси, я где-то даже рад. Ну, не тому, что ты гей, хотя и это не катастрофа вовсе, а тому, что решил мне рассказать. А теперь подробности, - он ободряюще улыбнулся.

- Подробности? Ну что ж, кто я такой, я понял довольно давно, вот только говорить об этом, даже тебе, было страшно и стыдно. Засунул это всё поглубже, даже с парнями дел не имел. А потом этот придурок Илья вместо традиционного: "Я тебя люблю... бла...бла...бла...", - взял и поцеловал меня. От неожиданности я ему вмазал, да так, что перепонку в ухе повредил. А потом места себе не находил. Ты его видел?

- Да, губа у тебя не дура! У меня первая мысль была, что такая красота не должна ум... прости. На тот момент я не знал о его общем состоянии, а выглядел он паршиво.

- Не извиняйся, - слёзы предательски потекли из глаз. - Если это случится, я не представляю... - я судорожно подбирал слова. - Я жить не смогу.

- Эй, прекрати чушь нести. Ты представить себе не можешь, сколько человек борются за его жизнь. Ты думаешь, я только пару академиков да десяток профессоров напряг? Сейчас сотня человек буквально прочёсывают больницы в поисках похожих случаев, ведь где-то он заразился этим вирусом.

Он крепко сжал мою руку.

- Мы не дадим так закончиться твоей первой любви, сынок!

4.

Когда мы вышли из кафе, яркий блик солнца в глаза практически ослепил меня. Когда зрение прояснилось, я увидел храм, сияющий своими золотыми куполами. Тут меня посетила одна мысль.

- Дядь Валер... - я замялся, - я знаю, ты атеист, да и я тоже, но, может, зайдём в церковь?

- Не атеист, а агностик. Давай зайдём, в лихие времена нам любая помощь не помешает!

От этого "нам" стало тепло на душе, крёстный разделял мое горе и беспокойство.

Я верил в высшие силы, но не верил в церковь как таковую. Попы в парчовых рясах напоминали скорее участников какого-то театрализованного представления, нежели наставников и утешителей. Но в данный момент церкви предстояло стать для меня не тем, кто грозит гневом Господним и проклинает моё грехопадение, а тем, что облегчит душевную боль, принесёт утешение и надежду.

Храм был пуст, служба давно кончилась. Мы купили свечи и направились к алтарю. Благодаря хорошей памяти я запомнил часто цитируемую молитву "Отче наш". Про себя же думал, обращаясь к Нему (к кому точно, я не задумывался): "Пожалуйста, сжалься над Илюшей, он не совершал ничего плохого, он чист душой и сердцем. Если надо кого-то наказать, пусть это буду я. Не забирай его у меня. Я не спрашиваю, за что это всё. Не думаю, что ты так жесток, чтобы насылать на него болезнь только потому, что он гей. Мы этого не выбирали. Я уверен, что это не ты виноват, так помоги ему выздороветь. И ещё, спасибо за крёстного, благослови его".

Дядя Валера тоже сосредоточенно о чём-то размышлял; уверен, он в тот момент молился за нас обоих. Не знаю, как сложится жизнь, но я по гроб жизни буду ему благодарен и обязан.

Мы вышли из храма, и на душе у меня стало немного легче. Я ничем не мог помочь любимому, но так я хоть что-то сделал.

Тут зазвонил телефон крёстного.

- Савицкий с новостями, иначе не стал бы звонить.

Наблюдая за ним во время разговора, я видел, как меняется его лицо. Выражение облегчения на лице сменилось на беспокойство, затем на озабоченность. Обычно бесстрастный, со мной он скидывал маску и я мог читать его, как книгу. Моё сердце билось, как сумасшедшее, слабость в коленях и выступивший пот показали крёстному, что я на пределе.

- Так, стоп, кончай паниковать. Новости такие. Одна из вакцин, введённых Савицким, сработала, название вируса я не запомнил, очень редкий, но лечится. Ущерб организму был нанесён существенный, сильно пострадали почки, но терапия всё восстановит. Сейчас он чувствует себя гораздо лучше, уже в сознании, и температура спала. Тебе надо взять себя в руки, похоже, что ты его единственная опора, тебе нельзя расклеиваться, ты ему нужен бодрый и весёлый. Ну или хотя бы просто бодрый. Моральная поддержка подчас больше приносит пользы, чем медицинские манипуляции и лекарства.

- Но, крёстный, я его даже увидеть не смогу.

- Сможешь. Или ты забыл, кто я? Хоть раз в жизни воспользуюсь служебным положением, - иронично усмехнулся он. - Значит план такой. Ты сейчас без возражений едешь домой и высыпаешься. Часов в 8 вечера приезжай в больницу, я распоряжусь, чтобы тебя пропустили. К счастью, у вас одинаковая группа крови, поэтому я заявлю тебя донором и всё оформлю. В любых правилах всегда есть исключения. Исключением из правил этой больницы является пункт, что возле больного в реанимации может находиться его донор. Разумеется, с соблюдением всех правил безопасности. Так что можешь не отходить от нашего Ильи ни на шаг. И постоянно держи меня в курсе.

- Я никогда не смогу отблагодарить тебя, - это "нашего Ильи" меня добило.

Слёзы текли по щекам, и я даже не пытался их остановить.

- Вот об этом я и говорю, ты совсем расклеился. До этого дня я не видел тебя плачущим. А благодарностью будет ваша совместная счастливая жизнь. Дуй домой, - он по-отечески поцеловал меня в лоб.

В девятом часу я с замиранием сердца входил в палату Ильи. То, что я увидел, привело меня в ужас. За какие-то сутки Илья из цветущего, безумно красивого парня превратился в исхудавшего, с ввалившимися глазами скелета. Болезнь стёрла краски с его лица, скулы были обтянуты сероватой кожей, глаза потускнели, былой блеск аквамаринов сменился на тускло- синий цвет.

У кровати стоял Савицкий. Увидев впечатление, которое на меня произвёл больной, он поспешил меня успокоить.

- Кризис миновал, теперь покой, терапия и питание должны быстро вернуть ему прежний облик. Это болячка характеризуется тем, что высасывает из человека жизненные силы за очень короткое время. Поверь, не подними ты панику, всё могло бы быть ещё хуже, а то и закончиться совсем плачевно. Ему трудно говорить, поэтому не сильно напрягай его расспросами. Заразиться можно только через кровь, тебе ничего не грозит, так что постарайся не отходить от него. Последние часы перед действием вакцины у него бред сопровождался конвульсиями, поэтому он за несколько часов потерял килограмм 10 веса. Любыми силами уговори его поесть. Еду будут приносить по твоему первому требованию. Всегда свежую и горячую. А главное, питательную. Ну всё, мавр сделал своё дело, если что случится, вот мой номер. Незамедлительно, в любое время дня и ночи, звони. Даже если просто почувствуешь ухудшение. Вот тебе пара очень ценных таблеток, они позволят продержаться ему до моего приезда. Давай их только в крайнем случае. Но я надеюсь, что этого не случится. К сожалению, у нас очень мало сведений об этой болезни, все ранее заразившиеся... в общем, не было возможности наблюдать за течением болезни. Мы успели, а это главное.

Савицкий пошёл к двери.

- Ах да, когда ему полегчает, постарайся узнать, где он мог подцепить эту заразу. Инкубационный период у этого вируса 6-7 месяцев, потом он убивает в течении трёх суток. Уколы, стоматолог, открытые раны, незащищённый секс - в общем всё, что связано с кровью. И да, целоваться можете спокойно, - озорно ухмыльнулся он.

Я с удивлением воззрился на него.

- ...

- Просто большая часть его бреда состояла из признания в любви к тебе, - пояснил он, доброжелательно улыбаясь, но я всё равно покраснел.

- Да не смущайся ты, у меня племянник гей, и это ничего не меняет. Все мы люди, и любить можем, кого захотим.

Когда академик вышел, я бросился к Илье и упал на колени возле его кровати. Я робко взял его за исхудавшую руку, боясь своим прикосновением причинить хоть малейшую боль. Илья затуманенными глазами показал на тумбочку, где стоял стакан с водой. Я нежно приподнял его голову и напоил его.

- Спасибо, - чуть слышно прошептал Илья и слегка сжал мою руку.

- Не за что, если что-нибудь понадобится, я здесь, ни на минуту ни отойду.

- За воду тоже, но я имел в виду за то, что спас мне жизнь, - медленно, с большим трудом проговорил Илья.

- Прям так и спас. Испугался очень, вот и поднял всех на уши, хотя они твердили, что ничего опасного нет. Мне сердце сказало, что беда пришла, - я не выдержал и накрыл его потрескавшиеся губы своими.

Он слабо отвечал. Вдруг я почувствовал на языке соль. Отстранившись, я увидел, что по лицу любимого катятся слезы.

- Не надо, родной. Мы вместе, мы справимся. Худшее позади.

- Спасибо за любовь, - от еле внятного шёпота мне стало трудно дышать, чувства стеснили грудь, комок в горле не давал вздохнуть.

Я умру, если с ним что-нибудь случится!

Когда Илья уснул, Крис опустился в кресло, стоявшее возле кровати, и стал пристально рассматривать лицо любимого. Щемящая горечь затопила сердце. Всего несколько дней назад это лицо вызывало восхищение, сейчас же с трудом можно было найти сходство с любимыми чертами.

"Не зря говорят, что любишь не облик человека, а его душу". Так думал Крис, испытывая не жалость, а истинную любовь к своему Илье. Он сделает все, чтобы тот выздоровел и стал прежним. А любить его он будет любого.

Сна не было ни в одном глазу, и Крис вышел в коридор. Дежурившая медсестра ободряюще улыбнулась ему:

- Есть хотите?

Крис вспомнил, что с обеда с крёстным в кафе он не ел. Но было как-то неудобно, он же не пациент. Он отрицательно покачал головой, но сестра уловила неуверенность этого жеста, встала и скрылась в одном из кабинетов. Вернулась она с тарелкой, на которой лежало несколько бутербродов.

- Не стоит скромничать, Вам силы нужны. Перекусите, а я принесу чай, - мило улыбнулась девушка.

Перекусив, Крис достал телефон, включил аудиокнигу и закрыл глаза.

Ближе к рассвету Илья стал проявлять беспокойство, тонкие пальцы судорожно вцепились в одеяло, с губ слетали слабые стоны. Крис бросился к нему и, гладя по голове, стал спрашивать:

- Илюша, тебе больно? Посмотри на меня. Что-нибудь нужно? Где болит?

Илья с трудом разлепил веки, взгляд, полный страдания, остановился на друге. Когда он узнал любимого, выражение глаз изменилось, теперь на Криса смотрели два ещё мутных, но уже начинающих приобретать яркость глаза цвета моря. В них читалось облегчение и бесконечная любовь.

- Пить.

Напоив больного из трубочки, Крис нагнулся и прикоснулся губами к пылающей щеке.

- Да у тебя опять температура поднялась! - он опрометью бросился в коридор.

Сестра тоже отреагировала моментально. Пока измерялась температура, она набирала в шприц лекарство.

- 37 и 8, - проговорила она, - но сейчас лекарство подействует. Я подключу его к основному монитору, Вы сможете контролировать его температуру, ритм сердца и давления. Почему его отключили, я не понимаю, понадеялись, наверное, что пациент стабилен... Идемте со мной, - после необходимых процедур она вышла с Крисом в коридор и, взяв со своего стола блокнот, передала его парню.

- Ему трудно говорить, пусть пишет, так вам легче будет общаться.

- Спасибо, как я сам не подумал?

- У нас разные больные бывают, так что это не я придумала, - улыбнулась девушка.

Крис вернулся в палату. Приложил ладонь ко лбу Ильи и посмотрел на монитор. Температура начала спадать.

- Теперь постарайся меньше говорить, если что-то понадобится, пиши.

Илья взял блокнот и написал: "Я тебя люблю".

- Я тебя в тысячу раз сильнее люблю! - улыбнулся Крис. - Есть не хочешь?

"Нет, позови сестру. Мне в туалет нужно".

Крис молча достал судно из-под кровати и взялся за край одеяла. Илья судорожно попытался его остановить. Крис поднял глаза - бледные впалые щёки любимого заливала краска, умоляюще глядя на любимого, он слабо мотал головой.

- Девушку не стесняешься, а меня, значит, да? - Крис весело улыбнулся. - Давай-ка без капризов, я тебя всего видел, причём голым. И не только видел. Позволь мне это сделать.

Илья улыбнулся, его белоснежная улыбка в сочетании с ярко окрашенными щеками вернула прежний образ любимого. Крис даже застыл на минуту.

- Бог мой, улыбайся почаще, ты невероятно красивый.

- Лжец, - прошептал Илья, но улыбка продолжала играть на исхудавшем лице.

Он расслабился и дал Крису поднять край одеяла.

- Теперь приподними попу.

Илья напряг мышцы, но резкая боль в пояснице бросила его обратно на кровать.

- Стоп, Солнышко, я сам.

Нежно приподняв бёдра друга, Крис завершил процесс.

Ручка начала бегать по бумаге.

"Зачем ты это делаешь? Я не хочу, чтобы тебе было противно!"

- Противно?! Как может быть противно ухаживать за любимым?! Илья, помнишь: "В болезни и здравии". Ты для меня не только партнёр по сексу, ты мой любимый больной человек. И я сделаю всё, что угодно, потому что люблю в тебе всё.

По лицу лежащего на кровати покатились слёзы.

- Ну, блин, Илюш, я не хотел тебя расстроить, прекрати плакать, у меня сердце кровью обливается.

"Это я от счастья, что у меня есть ты", - надпись в блокноте читалась с трудом.

- И всегда буду. А если ты ещё и поешь сейчас, я тебя зацелую.

Илья радостно, по-ребячески кивнул.

Крис выглянул в коридор и попросил медсестру принести завтрак.

Вернувшись, он пристроился на краешке кровати, взял руку Ильи, а второй стал нежно гладить лицо любимого. Он водил пальцами по бровям, с нежностью проводил ладонью по щекам и лбу. Илья с наслаждением прикрыл глаза. Они молчали, им не нужны были слова, чтобы выразить свои чувства.

Через минут 20 в дверях появилась сестра с подносом. Крис, ничуть не смутившись, продолжал ласки, пока поднос не оказался на прикроватной тумбе.

- Пахнет замечательно, а выглядит чудовищно. Что это? - улыбнулся Крис.

- У него воспалены лимфоузлы в районе гортани, поэтому он с трудом говорит. Глотать ему будет ещё труднее. Это бульон с овощным пюре, рис с мясом и чернослив с курагой и изюмом. Их тоже сделали в виде пюре. Много он есть не станет, постарайтесь хотя бы бульон осилить. Ваш завтрак я принесу чуть позже. Яичница с помидорами и ветчиной устроит?

- Аня, - они успели познакомиться, ещё когда сестра отдавала блокнот, - да у вас тут как в ресторане. Простите за хлопоты, и огромное спасибо.

- Это моя работа. Её приятная часть, - улыбнулась девушка. - Всегда пожалуйста.

Крис набирал в ложку густой бульон, потом тщательно дул, пробовал языком температуру, снова дул, снова пробовал и только после этого бережно давал еду Илье. Тому не хотелось есть, но, видя такую невероятную заботу, он не мог отказаться. Глотать было не больно, скорее трудно. Он сам не заметил, как съел всё, что с такой любовью предлагал ему Крис.

- Ну, братец, придётся тебя зацеловать до розовых слоников в глазах, - рассмеялся Крис.

- Начинай, я сообщу, когда они появятся! - после еды Илье говорить стало почему-то легче.

Крис склонился, прошёлся влажным языком по потрескавшимся губам и нежно закрыл их своими. Поцелуй был настолько же нежным, сколь и долгим

Но, помня о состоянии Ильи, Крис, пересилив себя, отстранился. Нежно погладив друга по щеке, он произнёс:

- Илюша, ты слишком слаб для этого, у нас вся жизнь впереди, потерпим немного.

- После случившегося я постоянно думаю, что жизнь эта может в момент закончиться, так что надо жить сейчас.

- Ну, до вечера ты потерпеть сможешь? Я боюсь, что наврежу тебе, и всё станет хуже.

- Да я не о том, чтобы броситься в объятья друг друга немедленно. Просто надо дорожить каждой секундой, проведённой вместе. Секс тут не причём.

- Ты не поверишь, но всё время нашего знакомства я так и делал.

Раздался стук в дверь. Видимо, Анна поняла, что тут происходит, и тактично давала знать о своём присутствии.

Крис взял поднос с практически чистыми тарелками и открыл дверь.

- Вы не выдержали и помогли другу осилить завтрак?

- Я сам всё съел! - раздался слабый голос со стороны больничной койки.

- Чудеса в этой палате творятся: всё съел и говорить начал, - Анна действительно была удивлена и даже счастлива.

Она знала историю о двух братьях, которая уже стала притчей во языцех в больнице, и искренне им сопереживала. И где-то глубоко в душе завидовала; она же сразу поняла, что происходит, когда застала сцену проявления взаимной нежности двух юношей. Зная, что они не родные, она и не думала их осуждать.

- Сейчас принесу Ваш завтрак.

- На "ты", если можно?

- Твой завтрак, - улыбка девушки была доброй и ободряющей.

Утро прошло в полной гармонии. Ребята всё время провели, держась за руки. Они молчали, им не нужно было слов, чтобы понимать чувства друг друга.

Анну сменила другая медсестра. Эта была женщина в возрасте, звали её Антонина Васильевна. Несмотря на то, что проработала она в больнице больше 30 лет, чувство сопереживания ей было не чуждо, она сразу прониклась симпатией к Крису, а уж об Илье и говорить не стоит. Тем более что у неё был сын, который в своё время перенёс тяжёлую операцию. Крис помогал ей делать необходимые процедуры, и она удивлялась, как охотно он брался за любую работу, лишь бы помочь Илье. Даже полы в палате вымыл сам, не слушая протестов Антонины Васильевны. Когда же в обед она увидела всё ту же сцену кормления Ильи, то не выдержала и расплакалась.

Крис позвонил крёстному. Тот сразу же поинтересовался состоянием Ильи и был удивлён, когда Крис продиктовал ему показатели с мониторов.

- Я был уверен, что твоё присутствие пойдёт ему на пользу, но такого не ожидал! Звонила мама Ильи, Наталья, справлялась, как он. Сергей собирается вас навестить.

Руки Криса сжались в кулаки:

- Крёстный, не пускай его к нам, сам не сможешь - попроси Наталью, чтобы она его отговорила. Я сорвусь, и если не набью морду, то вытолкаю его из палаты.

- Эй, молодой человек, остынь! Он тебе отец как-никак. Хотя я тебя понимаю: стояли бы мы сейчас на кладбище благодаря его безразличию. Всегда был таким... Ладно, сделаю, что смогу. Ты же знаешь, они с главврачом инфекционной друзья, тот ему не откажет в посещении.

- Вот это и бесит больше всего. Ну ладно этот гундосый неуч, лечащий врач Ильи, но отцу достаточно было сделать один звонок, и Илья бы попал сюда ещё быстрее.

- Знаю, Крис, знаю. И тоже не могу понять - это лень или вообще, как это можно назвать. Кстати, за гундосого не переживай, попёрли его. Он нарушил все мыслимые правила, не сообщив об опасном заболевании. Теперь работу, наверное, ищет и в медицине вряд ли найдёт. Я вечерком загляну. Тебя там нормально кормят, ничего не привезти?

- Кормят отлично, даже не ожидал, собирался в ресторан бегать. Слушай, если Илье можно, купи по дороге мороженое, он его обожает. Только обязательно ванильное.

- Думаю, можно. Куплю. Поцелуй его за меня. Не поверишь, всю ночь про вас думал. Вот ведь как всё повернулось.

- Ты не осуждаешь?

- Нет конечно. Уж ты должен знать, что я терпим к этому. Ну а если речь о тебе, то только помощь и поддержка. Не унывай, всё к лучшему происходит, на самом деле.

- Спасибо тебе. Если бы не ты...

- Хватит благодарить. Не раскисай. И с отцом всё наладится.

- Не наладится. Я его не прощу. Возьму академический отпуск, буду ухаживать за Ильёй и найду работу. Пусть подавится своей помощью. Хорошо хоть квартира моя.

- Давай не рубить сплеча. Обдумай всё хорошенько, может, возможен компромисс.

- Я всю ночь об этом думал; в отношении меня если бы он так поступил, возможно, простил бы, но за Илью я его не прощу, пусть лучше на глаза мне не показывается.

- Ты сильно изменился, Крис. Раньше ты был послушным, покладистым. Но ты взрослый, и не мне тебя переубеждать, тем более ты знаешь, как я сам отношусь к Сергею. Возможно, это кара и за его прошлые грехи. Но на меня ты всегда можешь положиться, я тебя не оставлю без помощи.

- Спасибо, дядь Валер, но ты сам сказал, я уже взрослый. Справлюсь как-нибудь.

- Ладно, взрослый, с этим мы позже разберемся. А сейчас приглядывай за Ильёй, сам видишь, как ты ему нужен.

- Ага, пойду, он же не видел, куда я смылся, пока ему прогревание делали, ищет, наверное. Вечером ждём, пока.

- Пока.

Вернувшись в палату, Крис встретился взглядом с Ильёй. В глазах парня плескалось отчаяние.

- Илюша, что случилось, где болит? - Крис бросился к койке больного.

Из глаз Ильи брызнули слёзы. Сквозь всхлипы он начал, заикаясь, бормотать:

- Я... я д-думал, ты ушёл, н-никто не знал, где ты.

Крис облегчённо вздохнул:

- Дурашка, я на лестнице с крёстным по телефону разговаривал, он просил тебя поцеловать, - Крис нагнулся и прикоснулся к губам всхлипывавшего Ильи. - Ну куда я от тебя денусь? Меня не было 15 минут, а у тебя уже истерика.

- Знаешь, - Илья начал успокаиваться, - когда у меня был бред, мне в кошмаре виделось, что мы идём навстречу друг другу, и вдруг чёрное пятно, знаешь, как когда чернила в воду наливают. Так вот оно тебя поглощало, и ты исчезал. Я потом часами бегал, искал и звал тебя. Тебя нигде не было. И так повторялось много раз. И теперь я боюсь, что ты исчезнешь.

Крис понял, что проблема глубже, чем просто подорванная болезнью психика Ильи. Тут нужна помощь специалиста. А лучшим специалистом, мать его, был его отец. И что, Крису теперь идти на поклон к этой сволочи?

Крис не просто обиделся на отца, у них были проблемы и раньше. Отношения давно превратились в противостояние. Крис не мог принять непорядочность Сергея, с которой он столкнулся при конфликте того с крёстным. Потом нечто похожее происходило с другими людьми и в других ситуациях. Сыновья любовь уступила место разочарованию, граничившему с презрением.

К счастью, в палату зашёл Савицкий.

- Что ж, я уже слышал о ваших успехах, не зря Валера тут волосы на себе рвал, доказывая необходимость присутствия Криса. Эдак дела у нас пойдут на лад гораздо быстрее, чем я предполагал. Самое странное, что не только психологическое состояние Ильи улучшилось. Его жизненные показатели и анализы тоже стали значительно лучше.

- И у меня уже ничего сильно не болит, я даже не просил обезболивающего, - Илья радостно улыбался академику.

- Знаю, знаю, это-то и удивительно. Последствия действия вируса были очень серьёзными. Стоял вопрос о пересадке почки, если они обе продолжат не справляться со своими функциями. Но анализы показывают нормализацию всех жизненных процессов. Возможно, это особенность этого вируса, а возможно, молодой организм, да при дружеской поддержке... - он одобрительно положил руку на плечо Криса, - и сам решил справиться. Что же, понаблюдаем, даст Бог, всё пойдёт такими же темпами... Так вы говорили о том, где Илья мог заразиться?

- Нет, не успели, - смутился Крис, у него это просто вылетело из головы.

- Ну, это не к спеху, проверили все больницы, похожих случаев нет, возможно, был контакт с носителем. Тот может и не знать, что у него внутри сидит бомба замедленного действия. Илья, поройся в памяти, 6-7 месяцев назад у тебя были раны или ты обращался к зубному? В общем, что-то, связанное с кровью?

- Прямо сейчас вспомнить не могу. По крайней мере, ничего серьёзного. И зубы у меня в порядке, - Илья задумался; вдруг его лицо прояснилось, и он выпалил: - Ой, вспомнил, была драка в институте, я бросился разнимать, не поверите, девчонок. Они что-то там не поделили. И одна меня укусила до крови. В деканате даже акт составили о нарушении правил института.

- Слюна и кровь! Очень даже может быть, проверим.

- Ту, что укусила, зовут Индира Капур, она из Индии.

- Ещё интересней, 99 против одного, что мы нашли источник. Я всё проверю, возможно, нам и лечить тебя станет ещё проще. Ну так, юноши, дел у меня много, а у вас, как я вижу, всё в порядке. Так что желаю вам всего наилучшего, зайду завтра.

- Спасибо, Лев Николаевич, Вы и представить не можете, сколько Вы для меня сделали.

Голос Ильи срывался от волнения.

- Для нас, - поправил его, улыбнувшись, Крис, вспомнив, что академик был в курсе их отношений и не препятствовал им. - Я могу у Вас кое-что спросить?

- Давай, интересуйся.

- Можно не здесь, Илье отдыхать пора.

- Конечно, пройдём в ординаторскую.

- Не волнуйся, я не больше пяти минут, - обернулся Крис, успокаивающе улыбаясь внезапно разволновавшемуся другу.

Когда они вышли, Крис рассказал о сцене панической атаки у Ильи.

- Хм, дело серьёзное, - Савицкий не на шутку встревожился. - Сегодня же пришлю к нему психотерапевта. А что твой отец, не разумней было бы к нему обратиться?

На лицо парня набежала туча.

- Только не он!

- Хорошо, есть у меня специалист именно в этой области. Пока постарайся надолго его не оставлять.

- Может, я себе напридумывал? - с сомнением в голосе проговорил Крис.

- Давай проверим, нас минут 20 не было, вот и поглядим.

Когда они вошли в палату, их встретил затравленный взгляд парня, полный ужаса. Костяшки пальцев Ильи, вцепившегося в одеяло, побелели. Его била мелкая дрожь. Но стоило ему встретиться глазами с любимым, всё мгновенно изменилось. Было видно, как напряжение оставило его.

- Постараюсь побыстрее его вызвонить, - Савицкий специально не стал уточнять кого, зная, что Крис поймёт, о чём речь.

А Илье не стоило знать об их опасениях.

Врач, приглашённый академиком, пришёл на удивление быстро. Крис оставил их наедине и, воспользовавшись образовавшейся паузой, слетал домой, чтобы принять душ, переодеться и взять вещи про запас, чтобы потом не дёргаться. А когда вернулся, понял, что зря он отлучался. Несмотря на присутствие врача и все объяснения, куда делся Крис, у Ильи была настоящая истерика. Благодаря успокаивающим, которые ему вкололи, он немного пришёл в себя и к приезду Криса лишь неотрывно смотрел на дверь, не реагируя на окружающих.

Когда Крис обнял друга, тот начал всхлипывать.

- Я больше не уйду, обещаю. Врача прислал Савицкий. Я думал, что вам надо поговорить наедине, вот и отлучился. Ну успокойся наконец. Я с тобой.

Илья как по мановению волшебной палочки прекратил всхлипывать, и на его лице заиграла слабая улыбка.

- Ты правду говоришь? - Илья, как маленький, смотрел на Криса.

- Я тебя когда-нибудь обманывал? Я буду рядом, пока у тебя не пройдёт это наваждение... Слушай, Илюш. Это очень серьёзно. Ты должен довериться врачу, он поможет тебе забыть этот кошмар.

- А ты тут будешь?

- Конечно, я же сказал.

- Хорошо. Разумом я понимаю, что это ненормально. Но потом не могу с собой ничего поделать. Это пятно стоит перед глазами и забирает тебя. Это так реально, что я от ужаса каменею.

- Парни, дело действительно серьёзное, - вмешался психотерапевт. - Я могу его назвать посттравматическим синдромом, хотя обычно при таком диагнозе речь идёт о физической травме. А тут одно наложилось на другое. Тяжёлое общее физическое состояние спровоцировало фиксацию бредовых галлюцинаций. Но если вы мне поможете, мы вместе с этим справимся.

- Конечно, доктор, что нам надо делать? - сказал с готовностью Крис.

- Особо ничего, я буду разговаривать с Ильёй, пытаясь вытеснить этот образ из его сознания, а Вы просто присутствуйте при этом. Хорошо, если будет физический контакт между вами. Я имею в виду, что Вам надо держать Илью за руку. Возможно, потребуется несколько сеансов гипноза. Но это станет ясно по ходу лечения.

- Мы готовы? - Крис вопросительно посмотрел на Илью, и тот согласно кивнул.

Во время болезни его уверенность в себе покачнулась, и он всецело полагался на Криса во всём, слушаясь его безоговорочно.

В результате двухнедельного лечения Илья избавился от образа, преследовавшего его. Его уже перевели в обычную палату, а врач продолжал ежедневно приходить и не менее часа проводить терапию.

Нелегко пришлось Крису, он буквально не отходил от Ильи ни на шаг. Ни днём, ни ночью. Когда больница затихала, он ложился рядом с любимым. Их ласки ограничивались поцелуями и ласковыми прикосновениями, выражавшими нежность и желание. Крис не хотел рисковать и доводить дело до секса. Это было вдвойне тяжело.

Огромную помощь ему оказал Валера. Он привозил всё, что требовалось Крису и Илье. Если сам не мог из-за занятости, посылал незаменимого Вадима. Наталья также приходила каждый день, в своей манере интересовалась состоянием сына и надолго не задерживалась. Сергей благоразумно держался от Криса подальше, доводы Валерия убедили его, что не стОит обострять ситуацию.

Общее состояние Ильи улучшилось настолько, что через полтора месяца его выписали. Перед выпиской Крис решился спросить у врача, возможно ли увеличение нагрузки. Врач был далеко не дурак, он давно понял, какого рода отношения существуют между сводными братьями, поэтому, улыбнувшись, сказал:

- Он достаточно окреп, но постарайтесь быть осторожными. Повреждён не позвоночник, а лишь мышцы, здоровый секс будет неплохой тренировкой.

Крис густо покраснел и поспешил уйти.

Болезнь ударила не только по почкам, но и сказалась на работе позвоночника. Илья был вынужден ходить с палочкой, ему трудно было даже принять ванну самостоятельно. Так что нагрузка Криса не уменьшилась, а даже возросла. Дома не было медсестры, которая хоть иногда помогала бы ему. Предложение Валерия нанять сиделку Крис категорически отверг. Время близилось к началу занятий, и он уже написал заявление в деканат о предоставлении ему академического отпуска по семейным обстоятельствам.

В первую же ночь Илья, знавший о разговоре с врачом, проявил инициативу. Изголодавшиеся по любви парни с головой ринулись в омут страсти. Нежности не было конца. Крис, ни на минуту не забывавший об осторожности, старался, чтобы Илья прилагал минимум сил. Он страстно, но очень осторожно входил в дрожавшего от возбуждения любимого. Они оба так долго воздерживались, что оргазм был похож на извержение долго спавшего вулкана. Илье было трудно быть в активной роли, поэтому Крис, перекинув ногу через стройное тело лежащего Ильи, принял позу всадника, и всё закончилось одновременным долгим стоном, на груди Ильи остались белые следы страсти.

После первого удачного опыта они взяли за привычку заниматься любовью дважды в день, утром и ночью. Эта "гимнастика" благотворно влияла не только на физическое, но и на моральное состояние Ильи, краски жизни вернулись его лицу, невероятные голубые глаза вновь блестели, а Крис наконец был полностью счастлив.

Они часто гуляли в парке, расположенном недалеко от их дома. В один из дней Крис отошёл купить воды и булочек. Илья сидел на скамейке, когда рядом с ним остановилась симпатичная девушка. По её фигуре угадывалось, что скоро она станет мамой.

- Здравствуйте, Илья!

От неожиданности тот привстал, но девушка знаком остановила его и присела рядом.

- Вы же сводный брат Криса? - вопрос звучал как утверждение.

Растерянный Илья только кивнул в ответ.

- А я его бывшая девушка, меня зовут Светлана, можно просто Света! А это, - она положила руку на обозначившийся под лёгким платьем, живот, - наш с Крисом будущий...