Машка (части 1 и 2)

Машка. (часть первая) Машка была в нашем доме консьержкой, одной из черырех сутки-через-трое. «Машкой» ее звали заглаза, а так – Марией Ивановной, потому что ей было все-таки хорошо за пятьдесят. Она была крупной женщиной, довольно высокой (выше меня на полголовы). Ее холеное лицо, сохранявшее еще былую красоту, плохо сочеталось с ее теперешней профессией. Не знаю точно, кем она была до пенсии, кажется – женой какого-то крупного медицинского светила. Это определенно подходило ей куда больше, чем консьержество, но вдовство и скудная пенсия привели ее, в конце концов, на эту работу. Помимо красивого лица Машка обладала выдающимися женскими прелестями. «Выдающимися» - буквально. Юбку Машки приподнимал крутой широкий зад, который мерно колыхал ту же юбку при ходьбе. Ее цветастые блузки оттопыривала грудь не меньше пятого размера и выпуклый, как чаша, живот. У Машки были выразительные, серые с поволокой глаза, но в них редко кто смотрел, отвлекало декольте, где медальон не висел, а лежал, покоясь на восхитительных пышностях. Густые, светло-русые с проседью волосы были собраны в замысловатую прическу на затылке, что оставляло возможность полюбоваться аппетитной Машкиной шейкой. И еще у нее был довольно высокий, но не писклявый, а напротив – обогащенный бархатистыми интонациями, волнующий голос. Короче – лакомый кусочек, мечта окрестных дрочеров всех возрастов. И поговаривали про нее злые языки, что, мол, не прочь она поебаться с кем не попадя, однако до сих пор никто не хвастался, что ее ебал. То ли злые языки ее товарок по работе безбожно врали из зависти к Машкиной привлекательности, то ли Машка умела-таки выбирать скромных на язык партнеров. Вот перед этим лакомым кусочком и замолвила за меня словечко тетя Лена. Не то чтобы напрямую договорилась, нет, а обозначила мой острый пиковый интерес и дала положительную характеристику: запал, дескать, на тебя, хоть и молоденький парень, а с понятием и не трепач, мол. В ответ Машка только протянула неопределенно: «Приятный молодой человек», и все. Но тетя Лена проинтуичила, что у меня хорошие шансы и скомандовала: «Вперед!». В конце следующего же Машкиного дежурства, в 7 утра, я будто невзначай подкараулил ее около подъезда и вызвался поднести до дома сумку. Эту сумку я еще накануне выцелил у Машки в дежурке, как повод ее проводить. Поотнекавшись для проформы, она согласилась, и мое сердце сладко екнуло в надежде. Жила она, как оказалось, недалеко, всего в двух кварталах. Так что дошли быстро, хотя Машка ходила неторопливо в силу приличного веса и возраста. А мне приходилось себя тормозить, что давалось нелегко, так как от нахлынувшего волнения мне хотелось лететь. Спасибо, что восставший член не позволял мне сильно разгоняться. Как-то само собой получилось так, что я вошел в квартиру вместе с Машкой. Она попросила меня отнести сумку на кухню, а сама сказала, что переоденется и напоит меня чаем. Сердце у меня бухало уже в висках. Я поставил сумку в кухне на табурет, а сам присел на кушетку, стараясь унять волнение. Через минуту из комнаты вышла в домашнем ситцевом халате Машка и направилась в ванную. Дверь за собой она не закрыла, и был слышен шум бьющей в раковину воды. Затем шум воды прекратился, и волнующий Машкин голос произнес: «Коля, ты руки не хочешь после улицы помыть?» Второй раз меня звать было не нужно. Я был рад оказаться поближе к ней, был бы повод. Я пошел в ванную. Машка стояла там и вытирала свои полные холеные руки мохнатым полотенцем. Я протиснулся к раковине, крепко задев Машку бедром, отчего, утихнувшее было, мое волнение всколыхнулось вновь. Я кое-как пошлепал мылом по рукам под струей воды, надеясь, что дрожание моих пальцев останется незамеченным. Теперь была моя очередь вытирать руки, а Машке захотелось посмотреться в зеркало

Теперь я стоял позади ее и без опаски пожирал глазами ее спину, шею, плечи и вырез халата в зеркале. До меня не сразу дошло, что в том же зеркале она хорошо видит и направление моего взгляда, и выражение лица. Осознав это, я поднял взгляд выше, и иаши глаза встретились. Волнение мое в миг куда-то улетучилось и сменилось твердокаменной, как мой хуй в тот момент, уверенностью. Я отбросил куда-то в сторону ставшее ненужным полотенце, положил ладони Машке на плечи и прижался лицом к ее спине. Машка чуть вздрогнула и замерла, не произнеся ни слова. Тогда я приник к ней всем телом так, что горб моего члена оказался в ложбинке между ее ягодиц. Машка лишь прижалась ко мне задом плотнее и запрокинула голову назад. «Маша-Машенька-Мариванна, чаровница», – шептал я ей в ушко, а в голове бухало сердцу в такт: «Даст-даст-даст». Руки мои уже блуждали по ее пышной груди, натыкаясь на пуговицы халата и попутно расстегивая их. Под халатом у Машки ничего не было, и в зеркале я увидел ее роскошную грудь, немолодую, с белесыми пятнышками потяжек, но сохранившую способность обходиться без поддержки бюстгальтера. Я целовал ее спину, плечи, шею, щеку – везде, где мог дотянуться. Машка тяжело дышала, но не выказывала никакого желания сменить ванную на какое-то более удобное место, не стремился и я, боясь упустить момент. Массируя ее восхитительные дойки, дразня легкими пощипываниями соски, я между делом завершил расстегивание халата, распахнул и сдернул его с Машкиных плеч назад. Я стянул с себя футболку, джинсы стащил прямо вместе с трусами и опустился позади Машки, коленями встав на опавший с нее халат. Жопа у Машки была ей подстать – большая и пышная, как сдобное тесто, мягкая и упругая, покрытая мелкими ямочками. Я обхватил это богатство обеими руками и припечатал звонкий поцелуй поочередно в каждую из выпуклостей. Машка нервно хихикнула и переступила с ноги на ногу. От этого движения огромные поршни ее задницы всколыхнулись, что привело меня в еще больший восторг. Продолжая мять Машкину задницу одной рукой, второй рукой я обхватил ее бедро и добрался до лобка. Выпуклый лохматый холмик приятно лег мне в ладонь. Машка схватила мою руку выше запястья, желая не то остановить, не то поощрить меня к дальнейшим действиям, но, когда я двумя пальцами раздвинул толстые пушистые губы пизды и снизу вдоль расщелины проскользнул указательным пальцем к клитору, хватка ее ослабла, и чуть дрожащая ее рука стала поглаживать мою руку. Палец мой не знал ни секунды покоя, нежно, едва касаясь, выписывая восьмерки вокруг напрягшегося бутончика и время от времени спускаясь ниже, к заветному входу, чтобы набрать новую порцию влаги, которой там скопилось больше всего. При этом я продолжал мять одну ее булку и нежно, с язычком, целовать другую. Машка дрожала уже вся целиком, ноги плохо держали ее, и она оперлась обеими руками о край раковины. «Пора!», – подумал я, поднялся с колен и прижался к Машке сзади, так что мой член, который теперь торчал, как флаг на стене в день города, скользнул под Машкину задницу. Я повлек ее на себя, и Машка попятилась на меня задом и наклонилась вперед, приподняв зад так, что мне стал виден розовый, приоткрытый от возбуждения, окруженный пышной растительностью желанный вход. Я просунул член под Машкой подальше, прижал головку члена к клитору и почувствовал его сладкую вибрацию. Ствол члена, прижатый к расщелине, стал влажным от горячих Машкиных соков. Член пробрался вдоль расщелины обратно к вульве и задержался у входа. Осторожно наддав бедрами, я погрузил головку в члена в вульву и снова замер. Горячий сок сладко обжигал головку, колечко на входе влагалища обхватывало член как раз позади головки и нежно пульсировало. Машка прерывисто дышала и дрожала от нетерпения. Теперь дрожал и я. Колени плохо держали меня Я вцепился в ее задницу и стал медленно насаживать Машку на себя, наслаждаясь каждым сантиметром пройденного пути. После тугого колечка на входе дальше влагалище становилось просторнее, а в конце сужалось и загибалось кверху. Соков больше всего было на входе, поэтому я время от времени возвращался назад, чтобы продвинуться еще чуть глубже. Несмотря на внушительные Машкины размеры, влагалище ее оказалось не таким уж большим. Член уперся в конец туннеля и яйца прижались к лобку одновременно. Я замер от восторга этой одновременностью. Это восхитительное ощущение. Машка, ты – мой размер! Не двигаясь, я стал напрягать и расслаблять член внутри, дразня Машку. Она мне отвечала нежными пожатиями стенками влагалища. Не знаю, кто кого больше дразнил. Наконец, я начал осторожно двигаться. Сначала потихоньку, короткими толчками, затем постепенно увеличил размах. Машка постанывала, прогнувшись в талии и наддавая мне навстречу. Каждый удар головки в конец туннеля сопровождался шлепком яиц о лобок и, если б не густая поросль лобка, которая смягчала удар и приятно щекотала яйца, они, наверное, были бы отбиты. Покачивая бедрами, я менял направление удара, тараня то левую, то правую стенку влагалища, то устремляясь прямо вперед. Машкин зад ходил волнами, сладко припечатывался к моим животу и паху, а глазок ее ануса, окруженный русыми волосками, подмигивал мне с каждым ударом. Дыхание Машки стало хриплым, влагалище напряглось и чуть расширилось, зато его стенки будто ощетинились липкими сосочками, и я понял, что Машка близка к вершине. Я увеличил темп и размах. Член теперь вылетал из влагалища полностью, чтобы снова и снова протаранить узкое колечко на входе, которое от возбуждения стало не таким уж узким, иначе мне не удавалось бы проскакивать его слету. Оба мы вспотели от этой скачки, и шлепки наших тел друг о друга стали звонче. А довольное почмокивание Машкиной пизды вообще сводило меня с ума. Первый удар спермы я не заметил, заметила Машка и отреагировала нежным глухим рычанием, еще большим оттопыриванием зада, а ее влагалище ответило сжатием стенок. Зато второй разорвался горячим взрывом не только у меня в члене, но и в груди. В одно мгновение я покрылся потом весь, от корней волос до кончиков пальцев. Голова стала звонкой и пустой, Машкины стоны доносились откуда-то издалека. Влагалище неожиданно стало полным наших соков, в основном конечно – моего. Третий удар, четвертый... Влагалище сократилось, выпустило шипы и доило мой хуй, доило... Наконец, он иссяк, и пизда ослабила свою хватку. Член еще храбрился и не хотел покидать поле битвы, но уже поутратил стойку, и соки переполнившие влагалище стекали мимо него на яйца, да, видимо, и на Машкины ляжки тоже. Хотя я еще прижимал к себе тяжело переводящую дух Машку за задницу, ослабевший член уже выскользнул из нее сам по себе, а вслед за ним устремилась влага. Я наклонился и, чуть раздвинув Машкины булки, заглянул туда, где только что происходило самое главное. Я не ошибся в своих предположениях, потеки на Машкиных ляжках доходили почти до колен, а зев влагалища был покрыт густой перламутровой каплей. Колечко влагалища ритмично сокращалось, силясь втянуть эту каплю обратно, но ему это удалось только наполовину. Часть капли осталась снаружи и шлепнулась на пол. Я поднялся и развернул Машку лицом к себе, поднял ее склоненную голову за подбородок и заглянул ей в глаза. Сердце мое сжалось от нежности. Все лицо ее было мокрым от слез. Я взял ее голову в ладони и стал осторожно покрывать ее лицо поцелуями, приговаривая: «Ну, что ты, Машенька? Что случилось? Я тебя чем-то обидел? Сделал тебе больно?». Она слабо улыбнулась в ответ: «Глупый, это – счастливые слезы. Мне никогда не было так хорошо». И чуть погодя: «Ноги не слушаются, отведи меня в постель». Оба на дрожащих ногах, обнявшись, мы двинулись к спальне Свободной рукой я дотянулся до пледа и укрыл подрагивающую подругу. Закрыв глаза, она поглаживала мою руку, чуть слышно шептала какие-то нежности. Дыхание ее стало спокойнее и ровнее. Я уже ждал, что она вот-вот уснет, и прикидывал, как мне тогда быть: ждать, когда проснется, или тихо сваливать до следующего раза, как вдруг она открыла глаза, ясные без следа усталости, и тихо, но внятно спросила: «А ты в попку умеешь?». Я не решился назвать свой скромный (пару-тройку раз) опыт в этом деле «умением» и отрицательно покачал головой. «А хочешь?», – с ноткой лукавства спросила Машка. От волнения язык у меня окончательно прилип к гортани, поэтому я только радостно закивал. (часть вторая) Маша вообще была необыкновенной женщиной, а по части анала – просто уникум. Во-первых, она не применяла подготовительных клизм. Если было нужно, она просто заранее опорожнялась естественным путем. Так анал был доступен в любой момент, было бы обоюдное желание, тогда как процедура клистира была способна убить любую страсть. Во-вторых, она не признавала никакой смазки. Максимум, что допускалось, предварительно увлажнить член во влагалище. Разминка ануса пальцем или чем-либо еще также не поощрялась. Все эти ограничения приводили к тому, что первое введение было долгим и требовало длительного крепкого стояка. К счастью, после первого захода я восстановился довольно быстро. Маша в двух-трех словах объяснила мне, что и как, и я целиком положился на ее опыт. Она легла на бочок, я пристроился сзади и прижался головкой члена к тугому колечку ее ануса. Рваться вперед было нельзя, но и ослаблять натиск тоже. Через какое-то время колечко ожило, начало потихоньку разжиматься и пропускать член в себя. Головку саднило от сухости, член продвигался медленно, но ни миллиметра назад, только вперед, иначе анус, независимо от настроения хозяйки, мог закапризничать и вытолкнуть. Манечка поеживается, постанывает, ей тоже нелегко, но она упорно продолжает насаживаться своей огромной задницей на мой кол. Наконец, пышные Машины булки плотно прижаты к моему паху, а яйца – к пушистому, мягкому, повлажневшему лону. Попка, в отличие от влагалища не изгибалась и не имела тупика в конце пути, впереди головки было свободно, что тоже ощущалось необычно. Теперь нужно было в неподвижности, только лаская Машины груди и живот, целуя спину, терпеливо дождаться, пока попка приноровится к «гостю» и проявит сок. Попка сочилась по всей глубине, а не только у входа, как влагалище. Сок был горячее (так по крайней мере ощущалось), был пряным, дразняще пощипывал головку. И пах этот сок иначе, не калом, как можно было бы ожидать, а скорее потом с примесью запаха Машкиной промежности. Бля, у других баб, которых мне довелось драть в жопу, этого сока вообще не было, его заменял детский крем. Наконец сока собралось достаточно, чтобы член мог по нему скользить, и можно было переходить к активным действиям. На первое же осторожное движение члена задница отзывается восторженно – новой порцией сока. Помаленьку раскачиваемся на полный ход. Манечка моя слегка поддает мне навстречу задом. Сфинктер туго обхватывает член у основания, не давая ему вырваться полностью. Горячий сок дразнит головку, и даже ствол. Это такая сладость, которая не насыщает, а только заводит все больше и больше. Как хорошо в этот момент обнимать Машу за животик, пальчик в пупок. Можно позу сменить, но только осторожно. Надо оставаться тесно прижатыми друг к другу, чтобы ненароком не расчлениться, а то придется начинать все заново. На коленях раком. Новое ощущение – член прижат сверху и снизу сильнее, чем с боков. Приятно видеть, как Манины груди лежат, уткнувшись в плед, и колышутся в такт скачке. И еще можно вдоволь налюбоваться Машиной великолепной задницей, а главное тем, как входит и выходит. Это зрелище завораживает и сводит с ума Крепко прижавшись, нагибаемся и кладем Манечку на живот. Так стенки в глубине ощущаются слабее, зато сфинктер распластывается чуть ли не на полчлена и разыгрывается не на шутку. Лежать на пышной Машиной заднице – отдельное удовольствие. Лапаю груди, живот, вспотевший лобок, добираюсь до клитора, что непросто при Машиных-то габаритах. Когда я дотрагиваюсь до торчащего карандашиком клитора, Машино очко начинает бешеную пляску у меня на члене. Но только когда Маша насытилась сама, она начинает подмахивать по-настоящему, знает, что я тутже кончу, а ей этого и хочется. Сфинктер от корня к головке безжалостно выдаивает член. Яйца уже начинают подергиваться, перегоняя сперму в ствол. «Только не вынимай, Коленька. В меня. Пожалуйста, в меня», – торопливо шепчет моя лапушка. Кто бы спорил? Засаживаю поглубже и даю первый залп. Тут же начинает кончать и Маша, энергично вертя задом. Дальнейшее помнится плохо, урывками. Хорошо помню лишь одну мысль: «Только бы хер не сломать, пригодится еще». Наконец замираем обессиленные оба. Попка, хоть и с явной неохотой, но выпроваживает ослабевшего дружка самым естественным движением мышц. Она что-то «бормочет» ему вслед невнятно, мне послышалось (сдохнуть со смеху) «о’ревуар». Я, скользя на собственном поту, съезжаю с Манечки на бок. Кстати, загадка: я поджарый, потею ручьями, а Маня, хоть и пышная, только испаринкой покрывается. Пот, которым залита ее спина, мой. Оборачиваюсь к ней, вижу: лицо у Манечки раскраснелось от возбуждения, глаза счастливые, горят. Эх, да она помолодела лет на пятнадцать! Я охренительно горд собой за то, что смог сделать с ней такое, и пытаюсь ей что-то сказать, но тут нас обоих накрывает приступ нервного смеха. Мы громко хохочем, обнявшись и не отрывая друг от друга глаз. И только нахохотавшись вдоволь, валимся без сил на простыни. Во всем теле стоит звон, как в высоковольтных проводах. Но надо пойти сполоснуться. Встаю, плетусь, как лунатик, в ванную. Мою конец под краном, на большее просто нет сил. Возвращаюсь тем же манером. Манечка лежит на животе, похоже, умаялась, спит. Ее ноги раскинуты, и мне виден не вполне еще закрывшийся растраханный зев ануса и стекающий из него на лохматку ручеек спермы. От нахлынувшей нежности целую Машу в плечо, валюсь рядом и тут же «улетаю» вслед за ней в сладкое забытье. Проснулся (лучше сказать – очнулся) часа через два. Жутко хотелось есть. Маша еще спала. Жалко было будить. Встал, пошел на кухню. Было бы наивно надеяться на то, что запасы продуктов в холодильнике и сумке, что я донес, предусматривали мой аппетит. Проверил для проформы и чтобы составить список необходимого. Сгонял в магазин. Ключи от квартиры лежали на тумбочке в прихожей, и войти-выйти не было проблем. Набрал снеди всякой, по одной бутылке красного сухого вида и вишневого ликера для Маши, для себя – водки. Когда вернулся, услышал шум воды в ванной. Значит, проснулась моя лапушка. Прошел на кухню и стал сооружать грандиозный омлет со сладким перцем, зеленью и ветчиной. Поджарил и намазал маслом тосты. Когда все было приготовлено и расставлено на подносе, дверь ванной распахнулась и из нее выплыла моя Маня, распаренная, в белом махровом халате и с тюрбаном из полотенца на голове. – Уфф! Ты меня напугал... Я думала, ты ушел. – Ушел-пришел. Иди в постель, я завтрак принесу. Что и говорить, Маша была рада такому галантному вниманию и безропотно подчинилась. Выпили немного, закусывая сладкими поцелуями. Плотно поели, почти не переговариваясь, а только лукаво переглядываясь, каждый про себя прикидывая, чем же мы займемся дальше. И вот, завтрак закончен. Маша расслабленно откинулась на подушки. Волосы ее рассыпались по плечам (тюрбан она размотала еще перед завтраком). Я прилег рядом, положил руку на узел пояска ее халата и заигрывающе спросил: «Проедем еще пару станций, мадам? Только, чур, теперь я – машинист». – Мадам не против, – в тон мне ответила она.