Надо же!

Маленький Олежка спросил папу: — Что самое вкусное в жизни? Женская писька, — ответил тот. Тогда сын задал тот же вопрос маме. И та ответила: «Мужская писька» — А папа говорил, что женская, — возразил сын. — Он просто не знает, какой бывает вкусной настоящая мужская писька, — со знанием дела ответила мать.

Двадцатилетняя голубоглазая блондиночка Светочка уже довольно плотненько встречалась с верзилой с их институтского курса отчаянным боксером, всегда рвущимся в атаку, но никогда не выигрывающего поединка, но зато разудалым волокитой и женолюбом вихрастым Петькой. Они не просто совместно «лепили» свои курсовые работы на cветкином компьютере, но и подробно рассматривали позы голых мужичков и девок, старательно занимающихся сексом. Пятьдесят поз известной всем Кама Сутры у них считалось шаловливой детской забавой, которую они познали еще в восьмом классе, а вот отчаянное, коллективное черное порно, где разухабистые мужики с огромными членами драли разнокалиберных девок, как сидоровых коз, визжащих от острого вожделения, вызванного сокрушительным оргазмом, а некоторые просто от острой боли перегретых «щелок». Правда, это совмещение познаний приятного с полезным они делали наедине, закрывшись на ключ в ее комнатке, куда родителям в такое время вход был строго запрещен.

Светка хлопала в ладоши, восклицая от радости, когда мужчины меняли использованных и обессиленных дам: — Я же тебе говорила, говорила, что Рыжий выберет эту телочку в розовой тунике! — Гы! Я бы тоже ее выбрал, — широко растягивал губы в плотоядной улыбке ее кавалер, запустив ладонь между девичьих ног. — Развратный тип! А ну-ка вынь свои наглые пальцы из моей маленькой «Киски». — Гы! Не такая она уж и маленькая, — ухмылялся спортсмен, продолжая все дальше запускать палец, пока не нащупывал шейку матки. — Что это ты себе позволяешь!? — дыхание девушки становилось прерывистым

— Слушай, а у тебя какой длины щель? — слегка похлопал парень ладошкой по ее лобку. — Не знаю. Не мерила, — глаза девушки вызывающе сверкнули голубыми молниями. — А глубина? — Да иди ты! Забыл, что ли?! Только вчера трахались... — Так за чем же дело стало! Давай измерим? — губы парня растянулись в нагловатой улыбке. — Чем же?... — Понятно чем. Рулеткой... — А для чего? — ее глаза, округлившись, изобразили крайнее любопытство. — Чтобы подогнать предмет удовольствия строго по соответствующему калибру... — Это как же? — глаза девушки, казалось, раздевали фигуру юноши, а небольшая выступившая влага между ног словно приглашала гостя к немедленному посещению заветного места.

Светка встала, щелкнула пальцем по красному кончику Петькиного носа, подошла к серванту и вынула из ящичка мамин сантиметр. — На! Измеряй! — протянула она его Петьке. — Ложись сюда, на спину, согни ноги в коленках, поставь их ступнями на диван и раздвинь как можно шире.

Светка тут же заняла указанную позицию, благо, что на ней, как всегда, не было трусиков, что сокращало, в случае чего, время на их снятие. — Ну! Приступай! Меряй, рационализатор, — Светка приподняла голую точеную ножку и толкнула ею Петьку в грудь. — Сначала мы проведем разведку боем, — улыбнулся Петька, оторвал ее ступню от груди и поцеловал в самую щекотливую середину. Светка засмеялась, так как всегда боялась щекотки, а Петька, оторвав губы от ступни, уже прильнул к ее остроносой упругой груди, пытаясь засосать розоватый сосок в жадный полураскрытый рот. — Ой! Мамочка! Щекотно, — вяло отбивалась девушка, слегка приподняв таз и еще шире раздвигая ноги, словно приглашая к поцелуям там.

Петька был из той когорты мужчин, которые не ждали повторного приглашения в подобной ситуации, тут же припал губами к маленькой щелке, окруженной рыжеватыми, редкими волосками, и стал торопливо засасывать ее промежность. Вкус ее тела он еще ранее определил, как «специфический». Светка постанывала, слегка подмахивая тазом, а затем так быстро заработала им, словно пыталась растереть его губы и коварный язык до красноты раскаленного металла. — У-у-у! — хрипло вторила она каждому его лобзанию. — Чмок! Чмок! Чмок! — чавкало в ответ что-то там, внизу. — А! А! А! — заорала она, что было мочи, и с такой силой прижала его голову к своей щелке, что у бывалого боксера вдруг что-то больно хрустнуло у основания черепа. Парень хотел было вырваться из ее объятий, но уцепившихся за голову мертвой хваткой ее нежных рук, ставших вдруг железными обручами, оторвать не смог. — Му! Му! Му! — глухо мычал он, едва успевая глотать продукты ее оргазма.

... Он выпил содержимое ее щелки до дна и свалился с дивана. Лежа на ковре, он слышал, как в голове стучала одна мысль: « Она опять сдалась. Ух! Вот так девка! Горячая, как лава вулкана. А полгода притворялась такой недотрогой. Отдохну и опять оттрахаю ее, но теперь по высшему разряду». Но отдыхать ему не пришлось. Светка ухватилась рукой за его член, убедилась, что он готов к работе, и тут же взобравшись верхом на лежащего на спине юношу, оделась на него. — Но! Но! Но! Поехали! — она шлепнула по его бедру ладошкой и запрыгала на члене, как исправная наездница на породистом скакуне. Он сначала слегка подмахивал ей тазом, а затем стих, решив, что излишние движения снизу при таком галопе наездницы просто раньше времени уморят коня, и стал беречь силы, чтобы совершить решающий бросок на ее тело, когда то станет биться в конвульсиях очередного оргазма.

... На сей раз она сливала спокойно, но долго, кусая до крови его губы. — Ты что? Откусить их хочешь?! — едва освободившись, спросил он, вытирая выступившую кровь. — Они такие у тебя мягкие, что не кусать их просто преступление, — отшучивалась она. — А его ты попробовать не хочешь? — спросил севший на край дивана Петька, поигрывая рукой, державший подрагивающий член, все еще жаждущий более пристального девичьего внимания. — Минетик сбацать? — улыбнулась любовница. — Ага! — ухмыльнулся Петька от такой проницательности своей вумен. — Давай. Только ты не мешай мне, когда войду в транс, — согласно кивнула она и стала перед ним на колени.

... Она старательно натягивала губы на его молодца, медленно проникающего в рот, и вот он уже уперся в ее гланды. Она боялась подавиться, закашляться, чем могла испортить этот необыкновенный кайф от засасывания члена, что так заводило ее, в особенности в те мгновения, когда тот стрелял в ее бездонное горло узкой, пульсирующей струей. Дождавшись, когда он переставал извиваться и биться в оргазме, она, набрав почти полный рот его спермы, отстранилась от его «Молодца», повалила парня на диван и, улегшись сверху, возвратила ему его сокровище длительным, выталкивающим поцелуем. — Хорош мой «Мальчик» А? — Петька победно поигрывал членом, постукивая им по ее лобку. — Хорош. Слов нет. Но бывает и лучше, — как-то странно она посмотрела в его глаза и увидела в них крайнее любопытство. — Ты хочешь сказать, что пробовала член лучше моего? — он сел и оттолкнул ее от себя. — Нет. Видела... , — у нее слегка задрожали губы. — У кого? У нашего физрука?! У этого гада, который перетрахал в нашей группе почти всех девок?! — Петька так затряс за плечи Светку, что у той, казалось, вот-вот отвалится голова.

— Не! Не у него! Да отпусти ты меня, черт рыжий! — заорала Светка и отвесила ухажеру увесистую пощечину. Но тот, привычный к избиениям на ринге, даже не обратил на нее внимание. — А у кого? Говори! — Петька ухватился за ее уши. — А одного негра... — Ах ты, сука! С негром трахалась?! Где?! Говори! Иначе задушу! — на разъяренной покрасневшей роже боксера выступили мелким бисером капельки пота. — Да не трахалась я! Ты можешь это понять, тупой?! — Интересно....