Анна
Шаги. Лязг отпираемого замка.
- Развязывай, Дитрих! Посмотрим, как она там.
Свет. Долгожданный свет бьет в глаза сквозь прикрытые ресницы.
- Смотри-ка, живая! Фу-у, ну и вонища! А ведь вроде не кормили…
Вдох. Выдох. Воздух. Я могу нормально дышать. И могу, наконец, разогнуть спину и поднять голову.
- Помоги мне вытащить ее из мешка, Ганс. А, не надо, сам справлюсь… в ней весу пуда на два осталось, не больше. Легкая, как пушинка. Куда ее теперь отнести?
- Отнести? Много чести! До санпропускника и сама дойдет!
Мои ноги подгибались после многочасового сидения в неудобной позе. Все тело мучительно болело. Голова кружилась. Глаза слезились от казавшегося нестерпимо ярким света тусклых коридорных лампочек. Но лучше так, чем обратно в карцер…
- Сколько я там пробыла, господин надзиратель? – спросила я конвоира и… не узнала своего голоса. Он был глухим и хриплым, словно по моим связкам долго водили рашпилем.
- Двое суток. Что, свой срок забыть успела?
Ого! Очевидно, в темном карцере (в котором меня, ко всему прочему, еще и запихнули в мешок!) у меня совершенно сместилось представление о времени. Или я из-за жуткой духоты большую часть времени провела без сознания…
- А который сейчас час?
- Половина второго. Ночи.
- Куда меня ведут?
- Для начала – в душ, - брезгливо отводя нос в сторону, ответил конвоир.
Да, душ мне сейчас не помешает. Разок я все-таки сходила в мешке под себя… И еще до одури хочется пить.
- Дайте воды! - прохрипела я, покачнувшись от внезапно накатившей слабости.
- Вот там и напьешься.
Перед в дверью в санпропускник мне выдали кусок дурно пахнущего эрзац-мыла и велели раздеться догола. Еще не вполне отойдя после карцера, я тупо уставилась на охранников.
- Может быть, вы все-таки отвернетесь?
- Ганс, она что, рехнулась? – опешил один из надзирателей.
- Точно, рехнулась! А ты, сучка, побыстрее раздевайся и лезь мыться! А то мы тебя живо угостим «гуммой»…
«Гуммой» на их жаргоне называли резиновые дубинки. Обычно охранники внутренней тюрьмы угощали ею «хефтлингов» (заключенных) без особых церемоний. А еще это было излюбленное орудие пытки у здешних следователей-женщин. Знаете, когда толстая резиновая колбаса лезет тебе в задний проход… О, мерзость, даже вспоминать противно.
Сняв одежду и нижнее белье, я аккуратно сложила все на табурет, и под сальными взглядами охранников полезла в душ. Мне не было особенно стыдно перед ними, но кое-какую неловкость я все же испытывала. «Боже мой! – думала я, разглядывая свое исхудавшее тело, - Что бы сказал Кшиштоф, увидев меня такой? Кожа и кости! Даже от грудей почти ничего не осталось!»
Душ оказался холодным, но это лишь взбодрило меня. Повернувшись к охранникам спиной, я подставила измученное обнаженное тело под колкие струи воды, жадно глотая ее широко раскрытым ртом, и чувствуя, как в меня постепенно возвращается жизнь…
К моему удивлению, одежду по выходу из душа мне не вернули, и даже трусы надеть не дали. Вместо этого меня заставили облачиться в чью-то заношенную до дыр ночную сорочку, едва прикрывавшую мне попку (с ребенка, что ли, сняли?) и спешно повели куда-то дальше по коридору. Насколько я могла судить, не в мою камеру. Тогда – куда? На допрос? Но тогда почему голой? Глупо, но без трусиков я чувствовала себя особенно беззащитной… Не успела я спросить, как через несколько шагов мы остановились перед железной дверью с надписью «Меdizinbеhаndlung» (медицинская обработка). Ганс позвонил в дверь. С той стороны кто-то пристально посмотрел на нас в открывшийся глазок, после чего дверь с лязгом распахнулась
Охранник плечом подтолкнул меня вперед, и мы вошли внутрь.Помещение и впрямь было чем-то вроде медицинского кабинета. Его дальний угол занимала белая складная ширма, рядом стояли накрытая клеенкой узкая кушетка и высокий штатив с большой клистирной кружкой и длинной резиновой трубкой, пространство вдоль стен занимали шкафчики с пузырьками и блестящими инструментами, на электрической плите в двух эмалированных кастрюлях кипятилась вода. Однако людей в белых халатах видно не было. Присутствующая здесь помимо шарфюрера и надзирательницы Магды молодая женщина в черной эсэсовской форме какого-то низшего ранга тоже едва ли имела отношение к медицине. Возникло ощущение, что передо мной разыгрывается какой-то нелепый фарс.
- Арестованная №52 по вашему приказанию доставлена! – бойко отрапортовал Ганс.
- Прекрасно! Можете оба быть свободными, - махнул рукой Больц и обратил свой взор на меня, - Представьтесь, арестованная!
- Анна Ковальска. Девятнадцать лет, полька, родилась в Варшаве. Обвиняюсь в участии в подполье и подготовке покушения на гауляйтера, но на самом деле я ни о каком подполье и ни о каком покушении понятия не имею.
- Ну, разумеется.
- Тогда зачем весь этот спектакль?
Кристина
Доставленная дежурными надзирателями арестантка-полька оказалась совсем еще молоденькой миловидной девицей с большими темными глазами на бледном породистом лице и хорошей, несмотря на чрезмерную худобу, фигурой. По-немецки она говорила с легким славянским акцентом.
- Зачем меня сюда привели? – устало спросила арестантка, - Решили проверить мое самочувствие после карцера? Или просто захотелось поговорить в два часа ночи?
- Да нет, судя по всему, разговоры кончились, – усмехнулся Ганс, - Ей ведь сейчас клизму будут ставить?
- Клизму? Мне?! – удивленно вскинула брови девушка.
Фрау Магда утвердительно кивнула головой.
Арестантка хотела еще что-то спросить у Ганса, но оба надзирателя уже торопливо выскользнули за дверь. На мгновение мне даже показалось, что конвоирам было неловко перед своей подопечной. Впрочем, причиной тому мог быть ее внешний вид – из одежды на девушке была лишь просвечивающая коротенькая ночная сорочка, сквозь которую было видно, что трусиков под ней не было. Очевидно, перед визитом в медицинскую комнату их сняли заранее…
- Меня насиловали резиновой дубинкой, пытали электрошоком, не давали спать по ночам, мои руки в ожогах от окурков, в карцере меня двое суток держали в завязанном мешке, без пищи, воды, света и воздуха, – гордо произнесла девушка, - Неужели вы думаете, что после этого испугаете меня какой-то клизмой?
- Это будет твоя последняя клизма, деточка, - вкрадчиво пояснила ей фрау Магда, - После таких не выживают…
Странно, но меня тоже никто не предупредил, для чего на самом деле были предназначены стоящие на плите кастрюли с кипятком. И когда фрау Магда на глазах арестованной опрокинула содержимое одной из них прямо в резиновую кружку клизмы, у меня перехватило дыхание. Клизма из кипятка! Такого я еще видела. И хотя предназначалась она не мне, все равно по моей спине пробежали мурашки. На лице девушки-арестантки, напротив, не дрогнул ни один мускул, и лишь глаза ее невольно расширились от ужаса.
- Понимаю вас, фройляйн Анна, - кивнул шарфюрер Больц, поднимаясь из-за стола - Наверное, вы бы сейчас предпочли пулю. Но у нас не расстреливают женщин. Так что мужайтесь. Впрочем, если у вас есть что сказать следствию…
На лице Анны заиграли желваки. Она вся словно как-то подобралась.
- У меня нечего сказать следствию, - тихо произнесла она.
- Вы мужественная девушка, - покачал головой шарфюрер Больц, - И лично мне вы симпатичны. Но вы сами не оставляете нам выбора. Впрочем, подумайте еще раз
Но мне нечего вам сказать.- Фрау Магда не шутит. Вы умрете.
- Я готова к смерти.
- ТАКОЙ смерти?!
- Да, шарфюрер, - еле слышно прошептала Анна, - Делайте свое дело.
- Очень жаль, фройляйн Анна, - разочарованно протянул Больц, опускаясь обратно на стул, - Ну что ж… Приступайте, фрау Магда!
Анна и надзирательница обменялись короткими взглядами. Причем девушка из последних сил пыталась изобразить на лице решимость, а фрау Магда заметно нервничала… Анне велели подойти к кушетке и лечь на спину с согнутыми в коленях ногами. Девушка выполнила все указания с достоинством и обреченностью Марии-Антуанетты, лишь неодобрительно покосившись на пристально наблюдающего за приготовлениями шарфюрера Больца.
- Простите, шарфюрер… вы всегда смотрите, как девушкам ставят клизмы? – с тихой издевкой спросила она.
Похоже, мой шеф смутился.
- Поверьте, фройляйн, это не доставляет мне никакого удовольствия. Служебный долг, не более…
- И это вы называете служебным долгом? – усмехнулась девушка, тщетно пытаясь прикрыть срам.
- Молчать! Руки под кушетку! – приказала фрау Магда.
Внизу на запястьях арестантки со лязгом сомкнулись наручники. Теперь Анна была надежно прикована к своему смертному одру. Вслед за этим эластичные бинты притянули ее худые бедра к голеням. Придвинули штатив с наполненной кипятком клизмой. Когда фрау Магда принялась смазывать наконечник трубки вазелином, девушка судорожно сглотнула и, запрокинув голову, отрешенно уставилась в потолок. Губы ее непрерывно шептали не то молитву, не то последнее прости…
Анна
«Если тебе скажут, что я шла на это без страха и с высоко поднятой головой – не верь, мой милый Кшиштоф! Мне было страшно. Я ужасно перетрусила, когда увидела, что мне предстоит… и только последние остатки гордости не позволили мне закатить истерику в присутствии гестаповцев. Но был ли у меня выбор? Нет. Я уже навсегда выбрала тебя, а раз так, то жить будешь ты, а я должна умереть… Но как все-таки несправедлива жизнь! Я молода и красива.
Я всегда хотела любить и быть любимой. Хотела смотреть на облака, любоваться закатами, смеяться, растить детей – твоих детей, Кшиштоф! А в результате – лежу здесь, связанная, голая, абсолютно беспомощная и с замиранием сердца жду, когда мне в задницу начнут вливать кипяток… Б-р-р!!! Господи, ведь мне всего девятнадцать, и я так хочу жить! Эта ужасная несправедливость парализует мое тело и душу. Мысли мечутся. Я, кажется, сама уже не верю, что все это происходит именно со мной, и происходит по-настоящему. Или это просто кошмарный сон? Увы, нет…
Но я твердо знаю одно – я никогда не выдам тебя этим выродкам. Слышите, я умру, но вы не получите моего Кшиштофа! Узнает ли он когда-нибудь, на какие муки пошла ради него его маленькая Анна? Даже если нет, все равно…»
Кристина
Внешне молодая полька держалась спокойно и мужественно. Но опытную в таких делах фрау Магду это деланное спокойствие обмануть не могло. Видимо, она лучше меня знала, что все это взорвется с первыми каплями кипятка, влившимися в нежное девичье нутро.
- Надеть на нее маску? – спросила она, убирая вазелин.
- Да, пожалуй, - отозвался Больц, - Будет лучше для всех нас.
- А для нее? – не выдержала я.
- Ей уже все равно, стажер Тилковски…
Казалось, девушка на кушетке и впрямь смирилась со своей участью. Во всяком случае, она безропотно дала заткнуть себе рот кляпом и натянуть на лицо жутковатого вида резиновую маску, изготовленную из головы «гумми-фрау», любимой надувной игрушки одиноких господ. Портретного сходства у резиновой шлюхи с красавицей-полькой не было никакого, к тому же она так сладострастно улыбалась, что в этой развратной ухмылке невольно просматривалось какое-то особенно утонченное издевательство над обреченной на смерть девушкой
Не было и других отверстий, за исключением двух малюсеньких дырочек, криво вырезанных ножницами на месте ноздрей. Очевидно, дышать в этой странной маске было неудобно, но долго ли осталось дышать несчастной польке? Едва ли она может надеяться выжить после того, как в нее вольют несколько литров кипятка…Когда последние приготовления были закончены, шарфюрер Больц встал навытяжку перед лежащей на кушетке девушкой, и, стараясь не смотреть в смеющиеся нарисованные глаза (как будто она могла ими его увидеть!), сбивчиво зачитал ей смертный приговор, вынесенный гауляйтером.
- Вам понятно решение властей? Если да, то кивните нам!
Несколько секунд стояла напряженная тишина. По телу приговоренной пробежала дрожь.
- Расстреляйте меня! – раздалось вдруг невнятное глухое мычание из-под глупо улыбающейся резиновой морды.
В этой отчаянной мольбе было что-то такое, от чего мне стало по-настоящему жутко.
- Простите, мы не расстреливаем женщин, - повторил шарфюрер, - Фрау Магда, приведите приговор в исполнение!
Анна
«Чей-то голос… Кажется, мне только что зачитали приговор… Сердце готово выскочить из груди – ведь это мои последние мгновенья! Прощай, мой любимый! Прощайте, мама и папа! Прощайте все! Да, я стойко держалась. Я и теперь, наверное, постараюсь стиснуть зубы и терпеть, что есть сил, но… всему же есть предел! Я живой человек, я всего лишь слабая девушка… и как же мне все-таки не хочется умирать такой вот страшной и позорной смертью… Но, может быть еще не поздно! Ведь есть же у них оружие и хоть капля сострадания! Из последних сил я набираю в грудь воздуха и, с трудом ворочая зажатым кляпом языком, молю своих врагов о последней милости.
- Расстреляйте меня!
Кажется, меня услышали. И даже что-то ответили. Но внезапно что-то отвратительно-твердое проскользнуло мне между ягодиц, и тут же кинжальная боль, разлившаяся в кишках, безжалостно пронзила мое тело…
Кристина
Когда в беззащитную попку Анны вошел наконечник трубки, девушка судорожно дернулась, словно ее ужалили. Через секунду самодовольно улыбающаяся маска исторгла сдавленный стон боли. Через какое-то время раздался еще один стон, уже громче. Дальше, очевидно, сил терпеть у девушки не осталось совсем, и стоны слились в один жуткий протяжный вой. Живот несчастной на глазах округлился, покраснел и покрылся крупными каплями пота, попка вокруг вставленной между ягодиц резиновой трубки также начала покрываться красными пятнами. Связанные ноги девушки судорожно дергались. Я почувствовала, что больше не могу смотреть на этот ужас, и сделала вид, что пристально изучаю бумаги на столе. В конце концов, что бы ни замышляла против рейха эта молодая полька, она вряд ли заслуживала такой смерти.
Какое-то время бывшая медсестра фрау Магда, как, наверное, и положено при постановки клизм где-нибудь в больнице, заботливо придерживала трубку у входа в анус жертвы, но в конце концов отдернула руку и замахала ею в воздухе.
- Дайте же кто-нибудь перчатки, горячо!
Если даже ей стало невтерпеж, то каково было девушке, которую на моих глазах буквально варили заживо изнутри! Об этом не хотелось даже думать…
Анна
Дикая боль в ошпаренных кишках стремительно нарастала, подкатывая к самому горлу. «Вот и все!» - с ужасом поняла Анна. От невыносимой боли и наползающего изнутри жара ее тело содрогалось в конвульсиях, по лицу струился горячий пот, в глазах прыгали багровые искорки. Мысли девушки судорожно метались между болью, страхом и отчаянием
«Зачем все это, боже! Какая из меня героиня? – пронеслось у нее в голове сквозь багровую пелену боли, - Что героического в том, что я дала себя связать и засунуть себе в задницу шланг с кипятком! Для них я сейчас просто улыбающаяся дура, которой на глазах у всех ставят клизму. Ей ставят, а она улыбается… Матерь божья, разве они знают, какая это жуткая боль!!! Почему меня не расстреляли! Почему вместо расстрела – этот кошмар?!»
От ощущения бессилия что-либо исправить из глаз Анны брызнули слезы. Состояние девушки было близко к обмороку…
«А ну, добавь еще!» - донесся до нее будто издалека грубый женский голос.
«Кто это? Чьи это голоса? Я что, теряю сознание? »
«Неси черпак, живо!»
«Где я?! Что со мной? Почему темно? Это ад? В аду тоже жарко, но наверняка нет такой жуткой, разрывающей, выворачивающей боли… Надо терпеть… Терпеть?!!! Как можно такое терпеть?! Я задыхаюсь… меня уже тошнит от этой боли, меня сейчас вырвет кипятком! Что же вы со мной делаете, сволочи?! Дайте мне хотя бы в голос крикнуть от боли!!! Дайте мне перед смертью посмотреть вам в глаза! Проклятая маска… Мама! Внутри все горит! Мамочка! Спаси меня! Я не хочу умирать!!!!»
«Аккуратнее, не ошпарься!»
«Господи, за что?!!!»
Анну обдала новая волна невыносимого жара, от которого она вновь чуть было не потеряла сознание. В ее обожженных кипятком внутренностях бушевал пожар. Она буквально чувствовала, как трещат по швам ее готовые в любой момент лопнуть ошпаренные кишки. Из-за непомерно раздувшегося живота было почти невозможно дышать. Рвущиеся из груди крики вязли в пропитавшемся горячей слюной кляпе и стянутых резиной онемевших губах. Пот под маской заливал глаза. Наконец, от теплового удара и болевого шока девушка окончательно лишилась чувств…
Кристина
В какой-то момент нам показалось, что вопли и стоны из-под маски стихли.
- Умерла? – с надеждой спросила я. Действительно, это было бы лучшим исходом для всех.
Фрау Магда на несколько секунд приложила к вырезанным в маске ноздрям зеркальце. К нашему удивлению, на нем остались два маленьких туманных пятнышка. Раздосадованная Фрау Магда с силой надавила на пылающий жаром выпирающий живот девушки, и та снова застонала.
- Живучая тварь! - сквозь зубы пробормотала фрау Магда, - Три литра влили, а ей хоть бы что…
- Оставьте, фрау Магда, - отозвался шарфюрер Больц, - Она уже в любом случае не жилец.
На моего шефа было жалко смотреть. Похоже, он действительно не испытывал ни малейшего удовольствия наблюдать, как на его глазах чье-то прекрасное юное тело превращается в орущий от боли раздувшийся бурдюк.
В это время на плите закипела вторая кастрюля.
- Кристина, не стойте же истуканом! Долейте в кружку еще кипятку, не видите – она опять уже почти пустая!
С дымящимся черпаком в руках, я осторожно приблизилась к кушетке с умирающей девушкой. Ее тело было уже сплошь красным и покрылось испариной, живот выглядел неестественно вздутым, она громко и протяжно стонала. От этих предсмертных стонов, так не сочетающихся с игривым выражением ее резинового лица, мне стало настолько жутко, что я решила больше вообще не смотреть в ее сторону и просто сосредоточилась на выполнении распоряжений фрау Магды. Стараясь не ошпариться, я снова наполнила кипятком кружку клизмы…
Анна
Внезапно мир раскололся. Словно что-то взорвалось внутри Анны, обдало на миг удушающей жаркой багровой волной и провалилось в небытие. Вместе с ним ушла в небытие и сама Анна. По телу девушки пробежала короткая судорога, голова бессильно откинулась на кушетку, кисти рук расслабленно провисли, а в широко распахнутых темных глазах навсегда застыло выражение боли и непонятного живым предсмертного торжества. Для нее все, наконец, закончилось.
И только бывшая медсестра фрау Магда, так и не почувствовав, что душа девушки давно уже выпорхнула из-под улыбающейся резиновой маски, в слепом остервенении все продолжала и продолжала вливать кипящую воду внутрь ее безжизненного тела… <
Romario235 пишет:
Очень понравилось. Хочу продолжения.Romario235 пишет:
Понравился ваш рассказ, хочу к вам)rustem 0634 пишет:
Класс. Можно ещё?Серж пишет:
Мне очень понравился рассказ.я бы хотел бы чтобы моя жена была такая как ИринаNik пишет:
хорошоPetraa38 пишет:
Классный РассказAlex38 пишет:
Молодцы родители, главное предрекли дочь от чего то плохого.madam irina пишет:
хм интересно написано)) плюсуюсашенька пишет:
классный рассказ!очень возбудил!я бы очень хотел быть на месте этой Светы!!!сашенька пишет:
хочу также в женском отдатьсяТоp пишет:
Круто)) Хотелось бы фрагмент видео посмотреть для полной картины)Ptaha пишет:
Отличный рассказ, я бы тоже хотел бы попробовать очень нежно и медленно от сосать член и проглотить всю до капельки сперму.